Четвёртая порция проблем проистекала из третьей и касалась мутантов, оставшихся в городе на территориях людей. Кто-то, в своё время, не придал значения назревающему конфликту, кто-то боялся бросать дом и имущество, кто-то надеялся тихонько пересидеть до конца заварушки. Таких нашлось немало и сейчас они расплачивались за свою недальновидность. Поняв, что добраться до сидящих за баррикадами мутов они не могут, члены Народного патруля переключили свое внимание на оставшихся в тылу. Любого встреченного на улице мутанта мужского пола обычно вешали на ближайшем столбе или дереве. Женщина, в зависимости от возраста и привлекательности, могла прожить чуть дольше, но, в конце концов, оказывалась там же, где и мужчина. Если находился человек, готовый заступиться за «мутово отродье», он тут же обвинялся в мутофилии и оказывался на одном столбе с теми, кого защищал.
Как уже говорилось, многие жители Сити умели обращаться с оружием, которого на руках было более чем достаточно. И почему-то совершенно не хотели, чтобы их грабили, насиловали и убивали. По всему городу грохотали выстрелы и стихать совершенно не собирались. Наоборот, интенсивность перестрелок только возрастала. Утихомирить всё это безобразие исполняющий обязанности мэра не мог — остатки полиции и псевдомонахи осаждали баррикады на юге. В качестве временной меры было отправлено несколько патрульных машин, посадив туда легкораненых бойцов, но никакого эффекта это не дало.
По ранее разработанному плану, вскоре в Сити должен будет вступить миротворческий контингент из Карлсбурга. Бойцы 2й Мотострелковой живо наведут порядок на улицах и добьют непокорных мутов, но… Но Лайкин с ужасом осознал, что к этому времени город просто перестанет существовать. Он пробовал надавить на епископа, но тот только разводил руками — дивизия и так ускорилась, как могла, но прибыть сможет только через пару дней в лучшем случае. Пока обоим лидерам хомо предлагалось справляться своими силами…
***
Ночь, когда они ушли из убежища, как и последующие два дня, Саймон практически не помнил. Пытаясь впоследствии восстановить хронологию событий, он выдёргивал из памяти лишь отдельные картины. Вот он сажает тётю Фи, Леночку, Дэвида и Наташу на поезд. Где в это время находится её муж, никто не знает, поэтому Фёкла Владимировна берет с подростка клятвенное обещание рассказать Корнееву обо всём произошедшем, если увидит того на баррикадах. Вот, спустя полчаса, он почти доходит до штаба Дружины вместе с такими же оставшимися, когда его внезапно догоняет Дэвид. Конечно, следовало тут же настучать брату по шее, вновь отвести на станцию и дождаться нового рейса, но Сай только едва заметно качнул головой. В этот день они окончательно повзрослели и не дело одного мужчины отговаривать другого от того, что собираешься сделать сам…
Вот он сидит на баррикадах, глядя вслед уходящим на штурм храма бойцам. В груди клокочет обида — его не взяли. Очень хотелось тихонько улизнуть и, воспользовавшись темнотой, прибиться к одной из групп… Но прежде, чем он успел осуществить задуманное, к нему подошёл Борисыч, отвёл в сторону и жёстко сказал:
— Была бы моя воля, дал бы тебе по тыкве и отправил бы первым же рейсом в безопасное место. Но ты уже не малец, а взрослый мужик. А раз ты взрослый мужик, то говорить с тобой буду по-взрослому. Понимаю, сейчас ты хочешь пойти и поубивать всех, кто виновен в гибели родителей. Знаю, с оружием ты обращаться умеешь — кое-чему дед тебя научил. Надеюсь, что он успел тебя научить и дисциплине. Поэтому слушай приказ — необходимо удерживать эти позиции до нашего появления! Штурм храма всего лишь акция возмездия — ударили, отступили. Противник попытается этому помешать, так что скоро тут станет жарко. — Вздохнув, полицейский вдруг потрепал Саймона по голове, как частенько проделывал в детстве, и совсем другим тоном закончил: — Знаю, сынок, тебе сейчас нелегко. Но поверь, большинство тех, что ушел сейчас, назад уже не вернутся. Это уже не детские разборки между бригадами, а война на выживание. Так что если ты действительно хочешь отомстить — выживи сам и не дай погибнуть брату.
С этими словами дядя Миша развернулся и присоединился к стоящему в отдалении Рыбе. Пока напарник произносил свою речь, Александр старательно делал вид, что происходящее его никак не касается. Вид детей Панацеи до сих пор причинял ему чуть ли не физическую боль. Лишь когда Борисыч хлопнул его по плечу, предлагая двигаться вперёд, мутант обернулся к подростку и с кривой ухмылкой отдал честь. Затем друзья растворились в темноте ночных улиц.
Назад уже никто из них не вернулся. Уничтожив гнездо АГС метким выстрелом из гранатомёта, Михаил попал под пулеметную очередь. К сожалению, полицейские бронежилеты не очень хорошо держат пули калибра 12.7, так что умер он мгновенно. Александра последний раз видели у дверей храма, когда он вместе с отрядом Уилсона заходил во внутренние помещения. Поскольку большая часть штурмующих так и осталась внутри, больше Саймон он нём не слышал…
Вот жидкие ручейки раненых отступают назад к баррикадам. Поначалу братья помогали им добраться до укреплений, но вскоре в воздухе засвистели первые пули. Первое время — случайные, прилетевшие откуда-то из утренних сумерек, но с каждой минутой интенсивность выстрелов нарастала по мере того, как приближались силы хомо. Не прошло и получаса, как на улице показались остатки прикрытия и пули застучали уже по самой баррикаде. Еще через пару минут преследователи пошли на штурм, надеясь захватить укрепления на плечах отступающих мутантов. После ожесточенной перестрелки хомо отступили, оставив валяться на улице несколько трупов…
Вот они с Девидом набивают опустевшие магазины патронами из ящика. Рядом сидят другие защитники самого разного возраста, от десяти до восьмидесяти лет… Вот Саймон короткими очередями палит вдоль улицы, отбивая ночную атаку. У него нет ПНВ, поэтому приходится ориентироваться исключительно по вспышкам и обманчивым теням от брошенных коктейлей Молотова… Вот с пробитой головой падает юркий мелкий мужичок, сидевший по правую руку от подростка. Вдоль по улице работает снайпер с гауссовкой, которого спустя полдня накрывают метким выстрелом фугасной гранаты РПГ. К этому времени он успел снять еще четверых… Вот Дэвид тащит на себе раненую женщину лет тридцати. Хомо стали активно использовать тактику «бей-и-беги», используя джипы с установленными АГС. Обходными маршрутами водитель подъезжал к цели, затем выскакивал на улицу перед баррикадами, стрелок давал очередь, и машина стремительно скрывалась в переулке. Женщине не повезло — практически вся очередь легла перед укреплениями и лишь последняя граната залетела внутрь, разорвавшись у нее под ногами…
***
К полудню третьего дня после штурма храма, некогда аккуратный Сити представлял собой печальное зрелище. Улицы обезлюдели, в небо возносились дымы пожаров, то и дело раздавались одиночные выстрелы и короткие очереди, эхом гуляя между домом. Позиции мутантов оказались полностью окружены — вчера вечером они потеряли железнодорожную станцию. Приняв во внимание слухи о скором прибытии военных из Карлсбурга, штабом Дружины было принято решение пробиваться из города. Выступление назначили на час ночи, а пока оставшиеся на ногах командиры пытались разработать наиболее оптимальный маршрут.
Тем временем рядовые бойцы немного расслабились, воспользовавшись наступившим затишьем. Баюкая в руках трофейный АМ-12, Сай клевал носом, изредка посматривая на брата. Утром на Дэвида свалился кусок баррикад, разбив в кровь голову. После перевязки он стал напоминать снеговика — из-под неумело наложенных бинтов выглядывали только глаза, нос и рот. Сейчас мальчуган спал, забывшись тревожным сном.
Вокруг расположились остальные бойцы. Кто-то так же пытался уснуть, кто-то курил, кто-то занимался готовкой. Сидящий рядом с братьями пожилой мут, счастливый обладатель кошачьего зрения, разбирал свое оружие. В последнем бою его ПП намертво заклинило и сейчас он, чертыхаясь, пытался устранить неисправность. Сидевший рядом киборг периодически давал советы. Делом железячник помочь никак не мог — в том же бою ему полностью разворотило правую бионическую руку и её пришлось отпилить ножовкой.