Официальная точка зрения на «мятеж реформаторов» 14 декабря 1825 года отражена в докладе шефа жандармов и главы Третьего отделения графа Орлова: «Самые тщательные наблюдения за всеми либералами, за тем, что они говорят и пишут, привели к убеждению, что одной из главных побудительных причин, породивших отвратительные планы «людей 14-го», были ложные утверждения, что занимавшее и проматывавшее деньги дворянство является должником не государства, а царствующей фамилии. Дьявольское рассуждение, что, отделавшись от кредитора, отделываются и от долгов, заполняло главных заговорщиков, и мысль эта их пережила...»
«Желаем Константина!..» - кричала толпа на площади, подзуживаемая заговорщиками, которым от претендующего на престол цесаревича Константина Павловича тайно обещано было прощение и списание долгов. «Желаем» - это и есть повод. Если бы не подстрекатели, вполне возможно, скандировалось бы имя Николая. Толпа не знала ни того, ни другого.
«Ну так теперь пусть они узнают Николая!» - сказал будущий «помазанник». И приказал - картечью.
А на шпицрутены Николай действительно не скупился. Глупо рассуждать, кто из русских самодержцев был хуже, а кто совсем плох. Еще глупее думать, что декабристы хотели лучшего.
Гвардейские перевороты обрели в России устойчивую форму выражения общественного мнения. Декабристы проиграли именно потому, что такового не выражали.
Крым, до востребования
Блошиная прыть кукурузного авантюриста за один пьяный вечер перечеркнула геополитическую мудрость русских царей, сознававших важность обладания Крымом. Трусливая подлость Горбачева, тупая корысть вурдалака Ельцина раскололи державу, выпустив демона феодального национализма на просторы Евразии. На Украине воцарилась эпоха лавочного политиканства совсем уж ничтожных персонажей, никак не могущих считаться разумными. От их дуроломства проигрывают и страдают все - и русские Грачевы, и украинские Шпаки. Это непередаваемый кошмар на улице Воровского, ныне Крадежной, распространившийся, как лесной пожар, на всю батькивщину благостным ликом разбойного Симона Петлюры. Евросоюз в боязни лютой, крестясь, пойдет оттуда прочь. Но самостийные правители омайданенной Украины все еще считают Крым своим, живущим до востребования «ридной ненькой», которая ему даже не мачеха.
Потеря Крыма и Севастополя всегда была трагедией для России. Николай I, физически крепкий 58-летний мужчина, не вынес падения Севастополя и Крыма - скоропостижно скончался. Доктор Мандт, а за ним и все остальные при дворе говорили о подагре, параличе, и чем больше говорили, тем очевиднее становилось, что не подагра, не паралич...
Царь знал, что жить ему осталось несколько часов, испытывал адские муки от болей, но ни на минуту не утратил ясности мышления и выдержки. Все успел сказать, обо всем распорядился. И прежде всего попросил передать прощальные слова защитникам Севастополя. Фрейлина А. Ф. Тютчева записала их буквально - слово в слово так, как он диктовал цесаревичу Александру: «Скажи им, что я и там буду продолжать молиться за них, что я всегда старался работать на благо им. В тех случаях, где это мне не удалось, это случилось не от недостатка доброй воли, а от недостатка знания и умения. Я прошу их простить меня».
Последние его слова: «Если это начало конца, это очень тяжело. Я не думал, что так трудно умирать...»
Церемонию прощания с императором сократили по его предсмертной воле вдвое против обычного, вследствие чего официальные лица, служившие в отдаленных уголках России, не смогли поклониться праху государя, хотя по дворцовому протоколу обязаны были это сделать. Не сделали. Не успели. Что считалось недопустимым нарушением вековой традиции, а не только дворцового этикета, однако Николай знал, что даже бальзамирование по системе Ганоло, которую он тоже выбирал сам, не в состоянии будет скрыть следов принятого яда. Так и произошло. Все дни, отведенные для прощания, лицо императора, было закрыто.
Умер Николай I 18 февраля 1855 года. В том же году пал Севастополь. А 14 декабря исполнилось бы тридцать лет со дня восшествия Николая Павловича на престол и со дня подавления одуванчикового восстания на Сенатской площади. К тому времени неизбежно встал бы вопрос о присвоении самодержцу почетного титула. Выбор славных эпитетов - от Тишайшего до Великого - сильно поистощился. Александр I, при котором Россия одолела Наполеона, назван был Благословенным. Александру II, который пришел править после Николая, суждено было войти в историю - Освободителем.
Тридцать лет царствования Николая I начались с залпов картечью на Сенатской площади и завершились потерей Крыма. Других памятных дел в этом промежутке времен не числилось. А предстояло еще непереносимо унизительное - скрепить августейшей подписью Парижский мир, в котором для России значились одни потери. Надо быть российским самодержцем, долголетним правителем огромной страны, чтобы ощутить всю тяжесть мыслей о собственной исторической судьбе. И ужаснуться непоправимому.