Вот это полная ерунда. Александр хорошо помнил слова Константина Павловича, родного брата, сказанные им по поводу Николая: «Мой брат Николай был прижит императрицей Марией Федоровной от гофкурьера Бабкина». От кого был прижит сам Александр, сказать невозможно, ибо с кем только не делила свою постель принцесса Вюртембергская София-Доротея- Августа-Луиза, в православии - Мария Федоровна. На каждое имя по соискателю альковных утех.
С колесницы пал не Дадон, а его фельдъегерь, но кто-то настойчиво усиливался поменять их местами. Верно и то, что за альковную ниточку матери Александра Павловича постоянно дергала баронесса Крюденер, секретный агент австрийского канцлера Меттерниха, подавившая волю российского самодержца. Исповедуемые ею сектантские бредни были вложены в душу Александра, как скрипка в футляр. Эта евангельская мученица в засаленном черном платке пыталась еще генералу Наполеону Бонапарту накануне Египетского похода замутить голову своими «магнетическими способностями». Бонапарт недолго прислушивался к несвежей отрыжке «жрицы». Баронессу выставили за порог, как портовую шлюху, не проявив ни малейшего уважения к ее насыщенной токами магнетизма душе. Не получилось у мадам Крюденер обратить генерала в послушника канцлера Меттерниха, и она, следуя инструкциям, переключилась на беспечно купавшегося в лучах славы российского самодержца Александра I.
Комментарий к несущественному
После Европы Александр Павлович, благодаря усилиям баронессы Крюденер, твердо решил «сораспятъся Христу». Как некогда раввин Савл, обернувшийся на пути в Дамаск христианским апостолом Павлом. Или, как, скажем, советский протоиерей Александр Мень, искажавший и толковавший Евангелие, следуя указаниям закулисного «синедриона». За что и был жестоко убит очумевшим прихожанином.
В Дамаск Александр не собирался. «Сораспятие» имело место быть в пыльном и холерном Таганроге. Он ушел, но никуда не пришел. Царь умер. Не мог не умереть, иначе ни к чему были бы эти мифы, подкрепленные реальными несуразностями. С момента смерти до начала вскрытия тела прошло тридцать шесть непонятных часов, и в результате доктор Тарасов уклонился от подписания» медицинского заключения. Да и протокол вскрытия составлен был таким образом, чтобы на сто лет вперед исключить всякую возможность хотя бы предположительного диагноза: «Сие анатомическое исследование очевидно доказывает, что августейший наш монарх был одержим острою болезнью, коею первоначально была поражена печень и прочие к отделению желчи служащие органы». Необходимое же в подобных случаях подробное описание самой печени и прочих «служащих органов» замечательно отсутствовали. Это, разумеется, не «паленский метод», когда табакеркой в ухо - и отправился очередной монарх котомки шить на том свете, но принципиальной разницы нет: «Охнул раз, - и умер он...»
А три недели спустя заговорщики вывели на Сенатскую площадь возмущенные гвардейские полки, словно только и ждали условного сигнала из Таганрога.
Рига, 2014