Между тем Навальный не прочь подискутировать на тему торгашеского разнобоя в миллионных цифрах жертв холокоста, который неизбежно приведет к ревизии: откуда, ребята, вы столько насчитали, если в Америке со скрипом согласились признать лишь четыре миллиона?.. Ни единым словом не обмолвился он о том, что его «крамольные» высказывания, дескать, неправильно поняли или вырвали из контекста, и за пять лет даже не подумал убрать со своего сайта «тост за холокост». Нехай висит. Пацан сказал: «И вам приятного зигхайля!» А рука уже тянется к пистолету, поскольку выстрел -наиболее эффективный способ передачи мысли на расстояние.
Если это политика, то что такое тогда провокаторство? Вопрос из этого же ряда: чем руководствуются либеральные политтехнологи, пытаясь мобилизовать сторонников борьбы со злом, воплощенным в личности Путина, и предъявляя им Алексея Навального в качестве народного трибуна и признанного лидера оппозиции? Ведь если он и впрямь когда-нибудь придет к власти, то установит такой режим, что либералам жить невмоготу станет. Сами попрыгают с обрыва. Может, все дело в пистолете нахального блогера, коего у него как раз и нет?
Это уже теплее. Полистаем историю русских революций. На примере мятежного попа Георгия Гапона можно в общих чертах увидеть и понять, при каких условиях рядовой политический смутьян, вознесенный случаем до статуса вождя народных масс, становится духовным отцом толпы, а затем - провокатором. Что происходит практически одновременно. Он уверял 140-тысячную депутацию рабочих, что государь примет их петицию и явит народу монаршью милость. Никто, кроме самого Гапона, и не думал иначе. А он знал, что произойдет на самом деле, ибо с 1902 года являлся агентом охранки и выполнял особо секретные поручения «гения сыска», начальника особого отдела департамента полиции полковника Сергея Зубатова.
Целью полковника была не поимка отдельного «бомбиста» с вывихнутыми мозгами, не разгром очередной подпольной типографии и даже не арест руководителей исполкома РСДРП - это мелко, этим пусть занимается полковник Судейкин как начальник охранного отделения. Цель Зубатова - массовая общенациональная провокация с последующим «обезглавливанием» любого протестного движения как такового.
- Мы вызовем их на террор, спровоцируем - и раздавим! -говорил он народному трибуну Георгию Аполлоновичу Талону, обучая тщеславного попа искусству восхождения на высшие ступени революционной иерархии.
Отец Георгий вскидывал темное, почти синее лицо, восторженно вскрикивал, ощущая себя предвестником великой очистительной грозы, потирал потные руки, оглаживал бока и поглядывал в зеркало - точно ли исполняет свою роль в театре одного актера, соответствует ли сверхценной идее?
- Да, Сергей Васильевич, -отвечал он, выслушав очередную лекцию по теории и практике политического сыска, - мы их раздавим, непременно раздавим-с... Господь милостивый отпустит наши прегрешения и уврачует благостью горе малых сих...
- Бросьте ваши поповские заклинания!.. - ворчал Зубатов.
- Горе малых сих - в стакане воды. Точнее - водки. Вы не на амвоне, и я не ваш прихожанин. Скорее, наоборот.
- Истинно так, ваше превосходительство, я - ваш верный и преданный слуга. Благословите на подвиг гражданский...
Хождение за царской милостью к Зимнему дворцу 9 января было встречено ружейными залпами: тысяча убитых, около двух тысяч раненых. Но это действо еще не было вызовом на террор. После Кровавого воскресенья Гапон, строго следуя наставлениям полковника Зубатова, уже не взывал к царской милости, а жестко давил на психику толпы, обуянной ненавистью: «У нас нет больше царя! Берите бомбы, револьверы, динамит - только такой язык понятен Николаю Кровавому и его сатрапам. Призываю вас на великую битву со злом!..»
Уповая на револьвер как на единственно возможное средство общения с охранителями самодержавия, отец Георгий повелел давить их, как тараканов -сапогом. Милостивый Господь доделает остальное. Засим Гапон счел свою задачу на данном этапе выполненной, проворно скинул рясу, снял наперсный крест и отбыл за границу, а там... Там -взахлеб упивался славой борца за свободу и счастье народное. О нем писали все газеты, его дагерротипные портреты продавались на каждом углу, за автобиографию он получил баснословный гонорар. Впрочем, деньги, и немалые, давали и просто так - под имя. Японцы давали.
Поп-расстрига стал завсегдатаем лучших рестораций Парижа, играл в Монте-Карло, щедро тратился на веселых женщин и в угаре нескончаемых кутежей очень скоро утратил былые связи с идейными революционерами, сделавшись абсолютно бесполезным как для них, так и для полковника Зубатова. Когда в ноябре 1905 года он, поистратившись в прах, вернулся в Петербург и предпринял попытку создать свою революционную организацию, за ним не пошел никто. Попробовал примкнуть к эсерам - тоже мимо.