Тяжелая рукоять, инкрустированная изумрудом, блестела металлическим холодом.
Как нетрудно догадаться читателю, клинок получил своё имя в честь любимого камня волшебника из страны Оз.
Тухманова немедленно спрятала оружие в сумочку. Зная вперёд, какую часть пьесы от неё потребуется сыграть в заключительном акте, девушка содрогнулась.
Ледяным танцем по спине пробежали мурашки.
— Ты понадобишься мне в обед, — Николай наклонился к ней через стол.
— Скажи точнее, — Тухманова поднялась с места.
— Два часа дня, — отрезал Яшин с решимостью. — Раз четыреста первая, значит, мы туда сходим.
— Я не думаю, чтобы он врал, — Анжелику бросала в панику одна мысль о том, что она наконец–то увидит мистический Сад. До волнительного момента оставалось пять-шесть часов.
— А почему ты считаешь, что я испытываю сомнения? — Яшин взглянул ей в глаза. — Я всего лишь хочу, чтобы мы ступили на запретные земли ранее многих других.
****
Последние дни Роман пребывал в напряжённом, взвинченном состоянии. Казалось, что его нервы, подобно пружине, достигли максимального натяжения.
Девушки покинули город недавно. Самойлов теперь изводил себя мыслью о мести Андрею.
Отсутствие Оксаны с Ветвицкой развязывало ему руки. В своих схемах Роман приходил всегда к одному и тому же. Для того, чтобы пронести охотничьй нарезной карабин прямо в училище, требовалась немалая смелость.
Роман всё откладывал тот момент, когда придётся попросить у дяди ружьё. Он прокручивал раз за разом этот разговор в голове.
«А зачем тебе мой старый «Remington»? У тебя же ведь есть пистолет.»
«Да я хочу просто сравнить ощущения от стрельбы».
Самойлов не представлял, что ему делать, если дядя упрямо откажет.
Но всё сложилось удачно. Карабин попал в руки Роману. Для того потребовалось доказать свои навыки в сборке и разборке ружья. И хотя Самойлов по-прежнему имел сложности с отделением затвора, это никак не отразилось на его жутких планах.
Разобранный по частям «Remington» он запихал в старый школьный рюкзак. Тот валялся на антресолях безо всякого назначения уже много лет, и теперь пригодился для новой цели.
На место пенала и ручек — ударно-спусковой механизм; толкатель со ствольной накладкой туда, где раньше помещались тетради.
Оставалась последняя, мучительная преграда. Выдержать пытку страхом в фойе в ту минуту, когда проходишь мимо охранника.
Роман вошёл в здание в тот момент, когда в дальней части училища открывала свои мысли Тухманова. Сердце стучало так, словно готово было разорваться на части. Охранник окинул Самойлова взглядом.
— Не помню, чтоб у тебя имелся рюкзак, — прокомментировал он.
Ужас навис над Романом пасмурной тучей.
— Удобно ж ведь, — произнёс он. Самойлов старался смотреться наиболее непринуждённо.
Голос ни разу не дрогнул, не показала волнения ни одна чёрточка на лице.
— Выглядишь просто как школьник, — улыбнулся охранник. — А ведь уже двадцать годков.
— А так всегда: выбираешь или стиль, или комфорт, — развёл плечами Самойлов.
Внутри рюкзака громыхнуло.
— Для нотной тетради звук, пожалуй, чересчур необычный, — заметил мужчина. Он опять уселся на своё место.
Самойлов выкрутился и из этого.
— Ношу теперь с собой постоянно кружку из жести, — добродушно произнёс он. — Завели привычку к чаю-кофею на своём отделении. И так постоянно.
— Если никто из преподавателей не возражает, то пусть будет и чай, и кофей, — тут охранник хохотнул. — Будешь гонять первокурсников наполнять чайник.
Как и все скучные, пустые беседы, эта закончилась так же быстро. Роман поднимался по лестнице. В переходе на втором этаже парень свернул со ступенек.
Самойлов мелким шажком передвигался по коридору. На ходу он рассматривал все таблички на дверях кабинетов. «214». Роман повернул голову вправо и увидел «216».
«Я в отделении камерного ансамбля», — узнал Самойлов крыло училища. «Тут должен быть мужской туалет в конце коридора».
Парень скоро нашёл и уборную. Дверь заскрипела, стоило Роману взяться за ручку.
Внутри никого. В зеркале над умывальником отражался только Самойлов. Не теряя ни единой минуты, Роман прошёл в одну из кабинок и заперся на щеколду. Рюкзак тотчас же оказался на вымощенном плиткой полу.
Собирать карабин в подобных условиях сперва показалось непреодолимой задачей.
Самойлов возился с остовом затвора, когда в туалет вошли двое.
Роман замер и даже старался дышать как можно более тише.
— Я поверить этому не могу, — Самойлов тут же узнал голос Алексея Терентьева.
Такую визгливую нотку, независимо от интонации, трудно было забыть или спутать. — Они всё–таки нашли комнату!