— Бродите здесь? — спросила студентов Екатерина Сергеевна. — Рада снова Вас видеть, Ветвицкая.
— Я только что возвратилась из Венгрии, — смутилась несколько Ю. Ей хотелось побыть наедине с Леонидом. Каждый посторонний касался грубыми пальцами её ран, и те всё не заживали.
Требовалось много времени, чтобы уйти в себя, разобраться с конфликтом, и снова открыться для полноты жизни.
— Здесь это и произошло, — произнесла она очарованно.
— Да, погибли двое студентов.
— А кто именно? — Юлия обеспокоенно посмотрела на Когана.
— Игорь Стравинский и Николай Яшин, — вмешалась в беседу Екатерина Сергеевна.
— Я не была с ними знакома, — Леди Ю говорила абсолютную правду.
— Ужасное событие! — только и произнесла преподавательница.
Они отошли от неё. Если не знать, какой мощи драма развернулась на этом месте, — всего лишь несколько дней назад, — никто не стал бы пристально всматриваться в этот новый, непривычный пока интерьер.
Фортепиано тут больше не было. Стол передвинули в другой угол. На полу в беспорядке были навалены нотные книги. Пара-тройка комплектов запасных струн для скрипки лежала тут же. Комната понемногу входила в общее пользование.
— Здесь всё как‑то не так, чем во всех остальных классах, — заметила Юля вслух.
— Не успели обжиться, как следует, — высказался Леонид.
Они рассматривали чехлы от контрабаса, бывшие рядом с остальными вещами. Пока Леонид вместе с Ю отвлеклись, Екатерина Сергеевна неслышно подобралась к сумке Ветвицкой. Девушка оставила её возле входа. Преподавательница быстро сунула туда что‑то и отошла.
— Мне нужно идти на занятия, — объявила она. — Всего доброго.
— До свидания, — произнесли Коган с Ветвицкой практически одновременно.
Женщина их оставила. Коган озирался по сторонам.
— Удивительно, — сказал наконец Леонид. — Отсюда абсолютно неслышно соседних аудиторий!
— Та, что справа от 401‑й, — это та, в которой мы отмечали твой День Рождения, — как бы между прочим, сказала Ю. — Слева — полость в стене.
— Ты права, — сообразил Коган. — В том‑то и состоит вся особенность места.
Он задумался.
— День Рождения. Старые добрые времена, — выдохнул парень.
Вдвоём они посмотрели решительно всё, что могли здесь увидеть.
— Пойдём, — сказала Ветвицкая.
Леонид вышел из аудитории следом за Юлей.
— Сумка стала какой‑то тяжёлой, — пожаловалась девушка Леониду. — Сидит в руке совершенно иначе.
— Не выдумывай, — Коган не придал никакого значения этому странному факту. — Хватаешь, наверное, утром сразу все двести флаконов. Оттого‑то и весит, как целый склад парфюмерии.
— Лучше бы промолчала, — ответила Ю. Ей по-прежнему продолжало казаться, что сумка изменила свой вес.
Они вышли из коридора обратно на лестницу.
Звёздочки.
Следственный изолятор, в котором Самойлов отбывал свой арест, находился на краю города.
Это было унылое здание цвета серого кирпича. Одним своим видом оно нагоняло тоску.
Решётчатые окна напоминали глазницы чудовища, вылезшего на берег и смотрящего на наблюдателей холодным, бесчувственным рыбьим взглядом.
До выяснения всех обстоятельств смерти Нехлюдова, Роман пребывал под замком. Он шёл первым, — и по сути, единственным, — подозреваемым по этому делу.
Первыми его навестили родные. Они пересказали тому удивительные обстоятельства. Дело было связано с недавним происшествием в училище. Я полагаю, что время для этих сведений наступит поздней.
Ровно через неделю, когда Самойлов вошёл в комнату для свиданий, там его встретила бледная, полубезжизненная Людмила Нехлюдова. Она бранила Романа на все лады. В её глазах Самойлов, конечно же, виделся негодяем, вероломно отнявшим у неё сына.
Роман перенёс все атаки Людмилы спокойно. Благо, их разделяло стекло, и Нехлюдова не могла до него дотянуться. Женщина долго изливала праведный гнев.
— Всё решится в зале суда, — грозно проронила она перед уходом. — Я верю, что в жизни есть некое равновесие. Каждому воздаётся по справедливости.
После этого женщина поднялась и ушла.
Сегодняшний день оказался особенным для Самойлова. Леди Ю с Коганом договорились нанести совместный визит. Роман ждал бывших друзей в нетерпении с самого утра. За завтраком он был так рассеян, что чуть было не уронил миску с перловкой в столовой. И вот, примерно в половину второго, надзиратель вошёл в его одиночную камеру.
— Вас ждут в комнате для гостей, — коротко обронил тот.
Роман подскочил и тотчас же направился за тюремщиком по коридорам.
По другую сторону стекла Самойлова ожидала Ветвицкая. Коган стоял у неё за спиной, и только вставлял отдельные реплики в их разговор.