Однако же, Ваня не хотел расставаться. Он преследовал Искоркину постоянно. Дожидался её после занятий, караулил её у маршрутов, по каким Светлана обычно ходила днём. Это стало со временем просто невыносимым. И Света, достаточно симпатичная девушка, — пускай и не из первых красавиц, — обратилась к Когану с просьбой. Леонид обязан был строить из себя её нового парня. Светлана, таким образом, выходила на следующий этап своей личной жизни, а Морозов должен был осознать, что вакантное место занято. Придумано было неплохо, только на деле замысел вышел не так, как задумывалось первоначально.
Иван не только не отступил, а усилил напор на Искру. В конце концов, он собрался бить Когана.
Только что состоялась обеденная перемена, и троица, — Леонида сопровождали Тимофей и Светлана, — направлялась домой. Стоял тёплый погожий день. Морозов неожиданно показался из‑за угла. Словесная перебранка плавно перетекла в физическое сопротивление тел обоих бойцов. В результате данного столкновения энергий, Ваня оказался повержен, не ожидая такой сноровки от объекта по имени Леонид Коган.
Борис Семёнович любил частенько говорить на охоте: «Если не доходит через слова, тогда поймут через руки». Подобный способ передачи информации подействовал на Морозова с заметным успехом. Цель была достигнута. Искра снова оказывалась свободной. Леониду оставалось только откланяться: к Свете он питал равнодушие.
И вот, совершенно недавно, звонок Терентьева побудил Когана к возвращению. Он не понял всего, что сказал ему Алексей, но достаточно было того, что нужна его помощь в N-ске.
Как мы уже знаем, Леонид прибыл на место в этот же день. Отец остался в Курске. Здесь Когана всё ещё помнили, и поэтому его взяли третьим сожителем двое старых знакомых из духового оркестра.
Коган не находил оправданий своей беспомощности. Алексей его пригласил, а что‑либо сделать Лёня был просто не в силах. Именно поэтому, к предстоящему судебному разбирательству, Коган готовил себя самым тщательным образом. То была ответственная минута, какую нельзя было упускать. Или же Леонид справлялся с задачей, и избавлял Самойлова от тюрьмы, либо же он опять оказывался бесполезным, и его появление в N-ске было делом совершенно излишним.
Сейчас Коган стоял перед зеркалом. Он поправлял галстук и осматривал со всех сторон смокинг. Товарищи из оркестра наблюдали за ним любопытно. Утро четверга наступило.
Леонида ждали в суде.
«Я непременно обязан сделать для Романа, всё, что только возможно», — Коган пригладил поднявшийся на голове хохолок.
Оставалось два часа до начала процесса. Леонид попрощался с друзьями, и вышел на улицу.
Внизу, во дворе, его внимание привлёк рисунок на асфальте.
Мелом вывели: "****".
****
Затемнение.
Здание районного суда напоминало о своём советском происхождении, сколько бы то не скрывали многочисленными ремонтами. Три этажа мрачного, серого правосудия возвышалось над головой посреди бульвара Гагарина.
Из наших героев Самойлов попал сюда первым. Его привезли в полицейском фургоне.
Автомобиль остановился. Десяток шагов отделял машину от входа.
Двое насупленных офицеров ввели Романа под руки. Обвиняемого сопроводили по лестницам до самого зала суда. Они вошли в пустовавшее помещение и устроились возле скамьи подсудимых.
Зал смотрелся точь-в-точь, как судебные комнаты в фильме «Правосудие для всех» с Аль Пачино.
Дальние двери вели в укромный кабинет для присяжных. Это придавало месту сходство с залом из «Двенадцати разгневанных мужчин».
Да и мало ли было снято судебных драм в Голливуде? Список похожестей можно было продолжить: шёл на ум «Убить пересмешника», всплывал в памяти «Крамер против Крамера».
Американский кинематограф весьма преуспел в изображении юридических процедур. Он всегда был способен подкинуть в нужный момент верную ассоциацию.
Обязательная статуя Фемиды с весами в руках находилась здесь же, возле судейской кафедры.
Глаза богини, как и положено, были скрыты повязкой.
Роман испытывал необычайную подавленность. Его будто бы привели на эшафот, где должны были огласить приговор. Кончалась подобная вакханалия непременной жестокой казнью.
Самойлов успел уже целую тысячу раз пожалеть о том, что взял в руки «Remington». Почти иссякли его нервные силы. Вчерашним вечером, сидя в камере, Роману казалось, будто бы в темноте рядом с ним кто‑то есть. С замиранием сердца Самойлов ожидал, когда выйдет на свет Нехлюдов из тёмного уголка. Состояние Ромы было кошмарным.
Понемногу зал наполнялся. Предполагалось публичное заседание, и поэтому все любопытные, узнавшие о трагедии из новостей, занимали и занимали скамьи и сиденья.