— Поскольку он уже ускакал, вы можете спокойно пробраться в хозяйственное помещение, — проговорил нетерпеливо мужчина. — Топор хранится в домике там же, где и вся прочая рухлядь. Вы перерубите цепь.
Джизелла задумалась на минуту.
— Другого выхода у нас нет, — сказал ей с напором сержант. — Я прошу вас поторопиться.
— Хорошо, — произнесла она со внутреннею готовностью. — Я сделаю всё, как вы мне сказали.
Девушка покинула почтовую службу и несколько минут Добос ожидал её возвращения в одиночестве. Сейчас время для него пролетело гораздо быстрей. Она появилась опять. Держа топор наперевес, Анталь неуверенным шагом приблизилась сперва к стойке, а потом, обойдя её, к креслу.
— Ну же, давайте, — подначивал девушку Добос. — От вас требуется всего один, пусть и изумительно точный удар.
Она прицелилась. Опуская топор, Джизелла зажмурилась. У той, однако, всё получилось. Добос поднял свободные руки, с удовольствием сжимая и разжимая онемевшие пальцы без остановки.
— Вы — большой молодец, — похвалил медсестру Добос.
Лёгкая улыбка мимолётно коснулась её губ, и стерлась, сменившись, собранностью и готовностью действовать.
Добос поднялся, и они вместе вышли на крыльцо почтового отделения.
— Боже мой! — сержант опёрся о стену рукой. — Мне ведь только что пришло в голову.
— Что такое? — спросила Джизелла обеспокоенно.
— Ковач сейчас, получается, в Мишкольце, — рассудил Добос. — И никто из нашего войска не знает, что он перебежчик. — Он что‑то забормотал про себя. — Может учинить бед. Незнание венгерских солдат в таком случае роковое.
Джизелла взяла его под руку.
— Вы изрядно переволновались, как и мы все, — заявила она. — В нашем положении мы ничем не можем помочь. — Анталь с горячностию прибавила: — Всегда считала Ковача трусом. Вероятней всего, он просто сбежал. Не переживайте напрасно.
Я уверена, что никакого саботажа один офицер устроить не может. Никаких серьёзных последствий это не повлечёт.
Сержант Добос вздохнул.
— Нам остаётся только на это надеяться, — печально проговорил он.
****
Та часть города, что находилась рядом с берегом Синвы, звалась жителями Мишкольца «трезубцем». Происходило такое название от того, что три больших здания замыкали в свой треугольник сразу скопом с десяток кварталов, а вдобавок и мост через реку.
Одно из этих строений — католический собор святых Петра и Павла, располагался на западе, по левую сторону берега. Два других «зубца» — здание ратуши и могучая монолитная коробка текстильной фабрики — занимали правый, восточный берег.
Именно к воротам последней прибыли Бенце, Левенте и Бенедек, державший на плечах всю дорогу осиротевшую девочку.
Возле фабрики в данный момент находилось гвардейское подразделение войска великого князя.
Узрев впереди столь знакомые и родные мундиры зелёных тонов, Варга впервые за долгое время расслабился. Их присутствие означало, что фабрику занимают союзные силы.
Один из солдат выбежал к ним навстречу.
— Передайте вашему офицеру: нам потребуются три коня, — заявил Бенце с ходу, решив не тратиться на сантименты.
— Будет исполнено, — уверил их подошедший солдат. Это был рыжеволосый, совсем молодой паренёк — возможно, ровесник самого Бенце.
— Пойдёмте, я представлю вас моему командиру, — прибывшие прошли через кованые ворота, оказавшись по другую сторону ограждения. //Проходя вдоль забора казалось, что улица разлинеена, — дома, деревья и тротуар виднелись отсюда сквозь причудливые узоры, нанесённые на металлическую поверхность ограды.// Мерным шагом они измеряли площадку перед входом на фабрику.
— Что здесь только что произошло? — спросил у их спутника Варга.
— Отбили австрийцев недавно, — бросил солдат тому через плечо. — Может быть, с час назад. Здесь теперь очень тихо. А что это с вами за девочка?
— Уберегли её, когда развязалась уличная потасовка, — объяснил Бенедек. — Хотели оставить её у вас. Я должен знать точно, что ребёнок будет тут в безопасности.
Тогда я смогу успокоиться.
— А где родители этой крошки? — поинтересовался солдат.
— Мать застрелили, — обронил коротко Бенце. — Про отца нам ничего неизвестно.
— Понятно, — протянул рядовой. Других вопросов у него не отыскалось.
Они вошли в тёмный, подсвеченный лишь лучиком света, пробивавшимся сквозь приоткрытые ставни, цех ткацкой фабрики. Как то становилось заметно из обстановки, гвардейцы спешно здесь обустроили нечто наподобие штаба.
Развёрнутым прямоугольником лежала на столе карта. Ряд из винтовок подпирал собой стену. Из оставленных на стуле ножен поблескивал тяжёлый эфес.