Рядовой подвёл их к офицеру Эгону Вассу. Отдав честь, этот солдат немедленно удалился, возвратившись нести пост снаружи.
— Рад вас приветствовать, — коротко поздоровался с ними ротмистр. — Чем могу быть обязан?
— Мы пробираемся к центру города, — объявил коротко Варга.
Васс вскинул бровь в удивлении.
— Хотите, значит, попасть на площадь? — задумчиво произнёс он.
Никто из присутствовавших не ответил.
— Для этого нам потребуется три коня, — изложил основную их просьбу Бенце.
— По одной на каждого всадника, — кивнул понимающе Васс. — Это само собой.
Пешими вам туда не имеет смысла соваться. Я справлюсь об этом у конюха и предоставлю вам лошадей.
Бенедек долгое время не мог высказать мысль ясно, постоянно сбиваясь при каждой попытке разъяснить, чего он желает.
Дело кончилось тем, что вся троица по частям рассказала произошедшую с девочкою историю. На уговоры оставить ребёнка у них ротмистр сперва отпирался, но Бенедек так упорно стоял на своём, а Варга искусно давил на жалость, что выходило, будто отказ офицера их несказанно оскорбит.
— Хорошо, — Эгон Васс утомлённо закатил глаза на секунду. — Мы принимаем Илону, если обратная ситуация вызывает настолько сильную в вас обиду. Извините покорно за проявленное равнодушие. — Ротмистр удручённо вздохнул. — Позднее, когда завершатся все эти катаклизмы, мы устроим ребёнка в приют. Вполне вероятно, что отыщется папа. — Офицер пожал при этом плечами.
Все необходимые дела они завершили, прояснился каждый вопрос, и теперь оставалось последнее, вместе с тем самое важное: прибыть на площадь к верному сроку.
Спустя короткую четверть часа все втроём уже взобрались на выданных им жеребцов.
— Благодарим вас ещё раз, — повторил свои слова Чонка, обращаясь к гвардейскому конюху. — Лошадки отменные, надо признать.
Мужчина улыбнулся довольно.
— Выхаживаем для таких случаев, — конюх почесал бороду.
— Итак, в дорогу, — коротко вымолвил Варга.
Трое всадников, один за другим, проскакали через ворота и минутою после на том месте, где они только что находились, осталось лишь облако пыли.
****
Левенте потерял счёт бульварам и переулкам, которые пронеслись мимо них, на пути к сердцу города. С ноющей болью в груди Варга наблюдал улицы, по каким он гулял когда‑то ребёнком, лицезрея их в совершенно ином, мрачном виде, — с трупами на мостовой, стонами раненых и умиравших, своих и чужих, с оставшимся в воздухе после выстрелов смога и с проникающей всюду застоявшейся вонью пороха.
Несколько раз, в основном, из‑за настойчивых увещеваний Орбана Бенце по этому поводу, они приходили на выручку стеснённым солдатам Ракоци, помогая откинуть австрийцев назад.
После всего пережитого за сегодняшний день Варга Левенте ощущал себя механизмом: мастеровой усадил его когда‑то в седло, повернул ключик в спине у Левенте, и шестерёнки пришли в движение, а юноша принялся выполять возложенную на него функцию.
Его рука устало рубила наотмашь, на камзоле запеклась кровь, и, когда вновь появлялись, из‑за следующего угла, новые, не встреченнные прежде, враги, руке приходилось работать ещё раз, и кузнец слышал в сотый, трёхтысячный раз вопли падавших на тротуар, совершавших последние свои вздохи.
Наконец, долгая дорога их завершилась, — сразу за перекрёстком виднелись конные, сражавшиеся на площади. Несмотря на огромный, в несколько сотен квадратных метров размах, здесь было не протолкнуться.
Беспорядочно шумели горны; туда и сюда проносились бойцы, лишённые лиц, в этой едва различимой суматохе разгоревшейся битвы. Цокая копытами, кони доставили их на площадь.
Всё внутри кузнеца трепетало. Ощущение того, что сейчас наступили, начав свой отчёт, важнейшие в его жизни минуты, не покидало Левенте. Если отложить в сторону все красивости и драматизм, то было действительно так.
— Вон он! — указал рукой Бенедек.
Варга заметил Берчени. Таким генерала парень прежде не видел. В парадном чёрном мундире, с расшитыми вязью лацканами, восседая на лошади, Миклош Берчени сражался с пятью-шестью соперниками единовременно. Всякий австриец, находившийся рядом, в тщеславном поиске славы и подвига, наступал на Берчени.
Тот умело и ловко отбивал все наносимые ими удары. На глазах у Левенте генерал-майор только что проткнул рапирою насквозь очередного осмелившегося вступить в схватку.
— Чего замерли? Пошумим! — приложив пальцы ко рту, молодецки свистнул Бенце Орбан.
Они понеслись в гущу битвы. Бенедек, зарядивший мушкет, палил что было мочи.
Стоило только зазеваться австрийцу, как его настигал смертоносный выстрел мадьяра.