— Попробую.
— Попробуй, голубчик. Если выведаешь хоть что-нибудь — окажешь мне бесценную услугу. Ты меня знаешь, я в долгу не останусь. — Пластов шагнул к двери, взялся за ручку: — Спасибо, не взыщи.
— Если встретите кого…
— Само собой, я был не у тебя. — Кивнув, вышел в коридор, прикрыл дверь. Не спеша завернул за угол и, сделав успокаивающий знак городовому, вышел на улицу.
Теперь Пластов знал точно: судя по разговору с Денисовым, до сегодняшнего дня следствие шло обычным путем, но с сегодняшнего будет вестись по-другому. И очень похоже в пользу Глебова. Уверенность, что он на правильном пути, крепла. Все же должно же что-то быть за него. Прикинул: какие-то жалкие крохи. Если все будет, как он ожидает, с Трояновским ему поможет Тиргин, хотя надежда маленькая. Коршакеевым займется он сам с Лизой… Что же касается Кухмистрова — к нему найти подход трудно. Статский советник, да еще из восьмого делопроизводства… Единственная надежда — поговорить с ним лично. Чем черт не шутит, вдруг следователь по особо важным делам выдаст сам себя? Усмехнулся: единственное, что его теперь волнует, — кто за ним следит.
Ближе к вечеру он заглянул в «Троянский конь», кафе недалеко от Литейного, где обычно собирались журналисты. Войдя, поморщился: в «Коне» было накурено и шумно, в конце длинного зала в углу кто-то в полосатых брюках и просторной кофте выступал на эстраде. Выступавший не жалел сил — то и дело приседал, высовывал язык, размахивал руками. Впрочем, этого человека почти не было слышно: большинство в зале, занятые разговорами, не обращали на него внимания. Обходя столы, Пластов оглядел зал; не увидев знакомых, свернул в боковое ответвление. Здесь ему повезло больше: остановившись в проходе, среди немногих сидящих он заметил Четина, репортера судебной хроники, которого хорошо знал. Поднял руку; Четин, необычайно худой человек с живыми глазами и длинными бакенбардами, показал: «Прошу за мой столик!» Когда-то они учились вместе, правда, на разных курсах; в дальнейшем адвокатской карьеры Четин не сделал и ушел в журналистику. Человеком он был способным, но слишком неуживчивым и язвительным, скорее всего именно из-за этого так и не стал юристом. Сейчас Четин сидел, обставившись несколькими бутылками пива; как только Пластов подсел, проворчал:
— Арсений… Наконец-то, как агнец из пламени, хоть один приличный человек. Как ты? Что слышно? Защищаешь людей?
— Не дают, — в тон ответил Пластов. — А ты?
— Я… я — виртуоз последней страницы. — Закрыв глаза, продекламировал: — «Ра-аздавленный машинист! Вчера на путях эспэбэ станции Варшавской жэдэ обнаружен раздавленный насмерть паровозный машинист И. Мосинов! Обстоятельства, при которых он попал под поезд, не выяснены! Тело Мосинова отправлено в покойницкую Обуховской больницы»! А? Как перл?
Пластов кивнул, получив от официанта чашку кофе и блюдце с булочкой.
— Все не так уж плохо, главное — ты ведь здесь не врешь?
— Прекрати свои адвокатские штучки, поговорим о другом. О женщинах, например?
— Охотно, но сначала: ты знаешь такого Коршакеева?
Четин закрыл один глаз:
— Коршакеева?
— По-моему, это фельетонист?
— Послушай, ты обратился не по адресу. Лучше собери всех престарелых матрон с Невского и всех недоучившихся школьниц — они тебе расскажут.
— Он что, ими интересуется?.
— Еще как.
— Неужели до такой степени?
— Стал бы я врать. У тебя с ним дела?
— Может, расскажешь все-таки, что это за человек? Он известен?
— Определенному кругу. Могу живописать, как желаешь: внешне, внутренне?
— Сначала внешне.
— Да, я забыл, ты же не посещаешь рауты, откуда тебе знать Коршакеева.
— Даже так — он бывает на раутах?
— Бывает. Слизняк выше среднего роста с парикмахерской внешностью и идеально подвешенным языком. Прекрасно одевается, альфонс. Знакомится только с теми, с кем это выгодно. Достаточно?
— А в профессиональном смысле?
— Владеет слогом, но не всегда в ладах с принципами.
— А проще?
— Проще — гиена, принюхивающаяся, где пахнет падалью.
— Резко. Не причинил ли он тебе зла?
Четин налил пива, сделал большой глоток.
— Мне? Ты что. Я слишком мелкая цель, для него я не существую — за меня много не получишь.
— Теперь главное, дорогой Четин: на кого он работает? На «Новое время»?
— Не знаю.
— На «Биржевые ведомости»?
— Ни на кого. — Поймав взгляд Пластова, добавил: — Ни на кого, я ж тебе говорю. Кто больше заплатит.
— Четин, родной, мне нужно знать, для какой редакции сейчас собирает материал этот Коршакеев. Поможешь?