— Когда именно?
— Н-ну… Как только с завода ушел последний человек.
— А сторож Желдин?
— Желдин не в счет. Не буду говорить о степени его виновности, но ему веры нет.
— Напрасно.
— Не понимаю. — Субботин встретился с ним взглядом. — Ведь Желдин взят под стражу?
— Ну и что? Василий Васильевич, мне кажется, новый сторож человек хоть и неопытный, но честный. Не потому, что я в него верю; за это логика. Впрочем, дело не в этом. Оставим Желдина. Генератор не могли похитить до пожара. Никак.
— Почему вы так убеждены? Причина?
— Причина простая. До пожара ничего нельзя было рассчитать. Для человека, который, допустим, выкрал бы настоящий и поставил на стенд поддельный генератор, — для него ведь не могло быть никакой гарантии, что подделка обязательно сгорит? Значит, он не мог быть уверен, что она скроет следы. Или такая гарантия была?
— Я об этом не подумал. Действительно, такой гарантии не было.
— Я тоже думаю, что не было. Откуда он мог знать, что завод сгорит дотла? Но тогда подделка сразу была бы раскрыта. Или не так?
Инженер снова присел, разглядывая остатки электромашины.
— Вы правы… Черт… Что же выходит, он похитил его…
— Если кто-то и похитил генератор, то сделал он это, скорее, после пожара.
— Но тут противоречие… — Раздумывая о чем-то, Субботин покачал головой: Явное противоречие.
— Действительно, противоречие: откуда в таком случае этот человек мог знать, что генератор уцелеет? Как я понял, то, что мы видим, собрано из уже сгоревших остатков. Или не так?
— Пожалуй, вы правы… Да и верно, сгоревшими остатками сбить с толку легче… Сплошная путаница… Что же получается?.. Поджигая завод, он тем не менее рассчитывал, что машина уцелеет?
— Не знаю, — заметил Пластов.
— Да и потом, когда он унес генератор? Там же была полиция?
В первый час там, по-моему, было лишь двое городовых, которые больше следили за порядком. Пожарные приехали не сразу, минут через сорок, и занимались только тушением, им было не до генератора.
— Тогда… Что же вы полагаете?
— Ничего.
Они вышли, Субботин запер дверь и, пройдя вместе с Пластовым к подворотне, остановился.
— Действительно, получается какая-то несуразица. Вы уж… простите меня, я довольно холодно вас встретил…
— Василий Васильевич, какие церемонии, сейчас не до этого. Надо понять, как все было.
— Да, вы правы, понять… Счастье-то, вот счастье…
— Простите, вы о чем?
— Оказывается, вы честный человек, а? Я обязан, просто обязан уговорить вас, чтобы вы во что бы то ни стало выиграли страховку для Глебова… Понимаете, он заводчик, но дело не в этом. Получив страховку, он снова купит завод, я ведь его знаю. Обязательно купит, он уже этим отравлен… Понимаете? Отравлен. А завод нужен, всем нужен… Нам с вами, мне, а главное — он нужен Вологдину. Понимаете? Вологдину. Пусть генератора сейчас нет — будет новый генератор! Будет, если будет завод!
— Но… я ведь и так хочу это сделать.
Субботин вздохнул:
— Хотите, вы правы… Д-да. Чертова история. Уговариваю вас, хотя вы и так… — Задрал голову, разглядывая полоску неба наверху. — Ладно, Арсений Дмитриевич, извините. Жду послезавтра. Хорошо?
— Отлично. Может быть, я что-то выясню за завтрашний день.
25
От Субботина Пластов поехал на Литейный, в контору Глебова, где с облегчением узнал, что никаких новостей нет и иск пока не подан. Сидя в конторе, он некоторое время колебался: звонить ли Тиргину?
Все-таки решившись и сияв трубку, он назвал номер телефона юридической консультации Трояновского и с облегчением услышал голос самого Тиргина:
— Контора Трояновского и Андерсена… Кто говорит?
— Владимир, говорит твой бывший соученик… Узнал?
Без сомнения, Тиргин его узнал, но медлит; может быть, Трояновский находится рядом и слышит разговор. Наконец Тиргин отозвался:
— Слушаю вас, сударь? Что угодно?
Безусловно, Трояновский находится где-то рядом. Перезвонить? Нет, времени остается слишком мало.
— Запомни: если ты хочешь оказать важную услугу хорошо известному мне и тебе лицу, ты должен выполнить мою последнюю просьбу. Ты слышишь меня, Владимир?
— Да, сударь, слышу.
— Понимаешь при этом, что я имею в виду? — Понимаю.
— Ближайшая нотариальная контора от тебя в десяти минутах ходьбы. Снять копию — секундное дело.
— Сударь, я это отлично знаю. Дело не в этом.
— Мне отступать некуда, но некуда отступать и тебе. Я не собираюсь угрожать, наоборот, взываю к твоему чувству долга. В бедственном положении находятся люди, у которых ты бывал. Дом, в котором ты был принят. Ты понимаешь, о чем я говорю? Это дело чести.