— Очень простым. — Пластов коротко изложил все, что было или могло быть связано с появлением в Петербурге фирмы «Шуккерт и К°».
Четин слушал прикусив кончик авторучки и полузакрыв глаза. Изредка он оживлялся — особенно в моменты, когда Пластов сообщил о таинственной покупке пустыря и недавнем появлении двух людей во фраках. Когда же Пластов закончил, присвистнул:
— Арсений, ты же меня озолотил.
— Серьезно?
— Ну да. Ведь за такой материал наш редактор меня расцелует. И наверняка повысит в должности.
— Вот и отлично. Дерзай.
— Дерзаю. Готов спорить: материал будет в завтрашнем утреннем выпуске. Вот увидишь.
— Отлично. Единственная просьба — не упоминай пока моего имени.
— Почему?
— Не забывай — я веду дело Глебова. По получению страховки.
— Понятно. — Четин промолчал. — Но твое имя тут и не нужно.
— Рад слышать.
— Я правильно понял — этот юноша пытался выяснить, кто приобрел злосчастный пустырь?
— Правильно.
— При этом он никому не сообщал о человеке, который его на это уполномочивал? То есть о тебе?
— Никому.
— Раз не сообщал он — не сообщим и мы. Да и зачем? Есть факты. С одной стороны, загадочная германская фирма. Таящаяся от посторонних глаз. С другой — безвестный русский юноша, пытающийся выяснить хоть чго-то об этой фирме. И сброшенный за это в пролет.
Отличная идея. Главное — не будет повода привлечь тебя за диффамацию.
— Ну, это бы мне не грозило в любом случае. Я слишком мелкая сошка. Всю ответственность за такие материалы берет на себя газета. И ее главный редактор. Арсений, извини — бегу. Надо отписываться.
Четин ушел. Вскоре, закончив съемки, ушел и фотограф. Пластов же поднялся к себе лишь после того, как санитары перенесли тело Хржановича в повозку «скорой помощи».
32
Утром, проснувшись и вспомнив о смерти Хржановича, Пластов поневоле застонал. Представил неестественно согнутое тело своего помощника. Остекленевшие глаза. Черт, нелепая смерть. Нелепая, никому не нужная…
Впрочем, полежав немного, подумал: вряд ли эту смерть можно назвать нелепой. Скорее нелепым было поведение Хржановича. Сам того не осознавая, Хржанович попал между молотом и наковальней. Да, теперь ясно за фирмой «Шуккерт и К°», пытавшейся похитить высокочастотный генератор, стоит могущественная сила. Которая, как только Хржанович стал ей мешать, безжалостно его смела. Не исключено, что эта сила так же безжалостно может смести и его, Пластова. Но как бы могущественна ни была эта сила, он, Пластов, не собирается ей уступать. Во-первых, отступать поздно, да и отступать не в его характере. Во-вторых, он связан обязательствами. И самое главное, он почти уверен: вчерашние события подтолкнули его к разгадке. К окончательной разгадке.
Встав, Пластов сделал зарядку, умылся. Заварил кофе. Вспомнил: на сегодня у него назначена встреча с Субботиным. Отлично. Похоже, именно там, у Субботина, он выяснит все до конца.
Пластов уже заканчивал завтрак, когда раздался телефонный звонок. Ответив телефонистке и подождав, он услышал голос заведующего уголовным столом Невской полицейской части Шевцова. После взаимного обмена любезностями полицейский сказал:
— Арсений Дмитриевич, насколько я понял, вы считаете — вчерашнее происшествие в вашем доме связано каким-то образом с фирмой «Шуккерт и К°»?
— Считаю.
— Уточните, каким именно образом?
— Перед смертью погибший успел мне сообщить: в пролет он упал не сам. Его сбросили. По его твердому убеждению, это сделали люди, связанные с фирмой «Шуккерт и К°», отомстившей погибшему за проявленный к ней интерес.
В трубке наступила пауза. Наконец Шевцов спросил:
— Что, из свидетельств у вас только эти слова?
— Да, уважаемый Никита Евтихиевич, только эти слова. Но… разве их мало?
— Ну а, скажем, у вас есть вещественные доказательства?
— Увы. Вещественными доказательствами я не располагаю.
— Обидно. Крайне обидно.
— Почему? Вы ведь можете, скажем, просто навести справки об этой фирме?
— Дорогой Арсений Дмитриевич, я уже навел справки об этой фирме.
— Навели?
— Да. Как мне сообщили, отделение фирмы «Шуккерт и К°» в Петербурге самоликвидировалось.
— Интересно. Но я знаю точно: еще вчера контора фирмы на Невском функционировала.
— Н-ну… по моим данным, все имущество отделения распродано. В том числе и контора на Невском, сорок два, о которой вы говорите. Не ограничившись телефонными звонками, я послал нарочного.
— И что же нарочный?
— Вернувшись, нарочный доложил: вывески фирмы «Шуккерт и К°» на Невском, сорок два, уже нет. Все имущество фирмы из помещения вывезено.