— Д-да… — процедил Пластов, добавив про себя: «И Вологдин».
— Узнай о них стратеги любой, самой мощной военной державы — придут в трепет… а собственно, что я тебе все это объясняю? Ты ведь все знаешь и так.
Интересно, подумал Пластов. Теория Четина парадоксальна и забавна, да в чем-то, пожалуй, и верна… Рассматривать иностранцев как «таскателей рояля», то есть своего рода «негров»… Остроумно, ничего не скажешь. Но какие разные мнения ему, Пластову, пришлось выслушать сегодня! Тот же лейтенант Берг, он ведь смотрит на мир с совершенно другой точки зрения… Берг изначально видит в иностранцах потенциальных врагов… И он, Пластов, вынужден признать: по-своему Берг прав. Так же, как по-своему прав Четин. Ладно, не стоит сейчас ломать голову над этими тонкостями, ему не до них. Четин в самом деле помог ему своим присутствием, и он ясно понимает, как должен действовать.
Изучающий его Четин спросил, небрежно стряхнув пепел:
— Ты со мной не согласен?
— Согласен, почему же. — Пластов встал. — Единственное, о чем ты не подумал: что, если иностранцы, таская для нас, русских, рояль, одновременно с этим и списывают наши ноты?
— Списывают наши ноты? — Четин засмеялся. — Браво. Сказано неплохо. Я над этим подумаю. Ты куда сейчас?
— Если прибегать к твоей образности — иду таскать рояль.
— Таскать рояль? Для кого же?
— Для одного талантливого петербуржца. Который, думаю, со временем прекрасно на этом рояле сыграет.
35
Шепотом предупредив секретаршу, что он по весьма особому поводу, Пластов вошел в кабинет редактора газеты «Биржевые ведомости». Кивком поздоровался, молча положил на стол визитную карточку; пока редактор ее рассматривал, осторожно сел, как бы подчеркивая важность и срочность заставившего его прийти дела. Встретившись с хозяином кабинета взглядом, начал негромко:
— Господин редактор, я адвокат и защищаю интересы фирмы Глебова. Дело, которое меня к вам привело, важно чрезвычайно. — Поднял руку, предупреждая ответ: — Прошу выслушать до конца, господин редактор, ибо то, о чем я расскажу, затрагивает многие интересы. Многие!.. Итак, первое: так как завод Глебова сгорел, мне важно, чтобы фирме Глебова заплатили страховку. Только это, повторяю, лишь это! Ничто остальное меня не интересует. Ничто — и это должно стать основой нашего разговора.
— Но подождите…
— Господин редактор, минутку терпения! Минутку, умоляю вас! — Быстро набросал на визитке цифры «808 901», придвинул к собеседнику. — Знаком ли вам номер этого банковского счета? Стоп! Не будем пока ничего говорить, меня не касается, чей это счет, кому переводили с него деньги, — неважно! Неважно также и то, что завод Глебова был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге, бог с ним! Неважно и то, что кто-то думает, что к пожару может быть причастна некая германская фирма «Шуккерт и К°», купившая участок земли у завода как раз за неделю до пожара, — ну ее! Даже то неважно, что гибель завода, изготовлявшего приборы для русского военно-морского флота, была в интересах германской разведки. Даже это нас не касается! Господин редактор, главное чтобы не были затронуты интересы уважаемого мною и вами высокопоставленного лица! Святого человека! Понимаете, о ком я говорю?
— Не понимаю.
— Попробую выразиться точней: уважаемого вами лица, вот что главное! Ведь не в последнюю очередь от этого лица зависит существование вашей газеты… Надеюсь, теперь я выразился определенней? Вы понимаете, о ком я говорю?
Редактор смотрел на Пластова, крутя в руках карандаш. Он себя с трудом сдерживает, но это неважно; главное, чтобы он понял, что речь идет о Распутине[4].
— Слушайте, господин Пластов, вы несете какую-то чушь.
— Может быть, это чушь, но давайте пофантазируем. Подождите! Буду последователен. Вспомним весенний скандал по делу Мясоедова и только допустим: что, если я вдруг свяжусь с хорошо известной вам газетой? Газетой, являющейся трибуной хорошо известной своим патриотизмом партии? И не только партии, но и трибуной возглавляющего ее также известного своим патриотизмом государственного деятеля? — Выждал; убедившись, что редактор понял, что он имеет в виду «Новое время» и Гучкова, продолжил: — Так вот, поскольку мы знаем, что скандал с Мясоедовым затих, нам будет легко представить, какой идеальный материал для продолжения скандала можно будет изготовить из только что рассказанного мною… Не так ли?
4
«Биржевые ведомости», выражавшие точку зрения близких к Распутину банковских кругов, считалась газетой германофилов, «Новое время», орган октябристов, занимал ярко выраженную антигерманскую позицию.