— Ну, пока что я могу только предположить, что тебя убили или серьезно ранили в архиве, раз уж ты именно после этого момента ничего не помнишь. Скорее всего, после этого прошло от тех до семи дней, потому что я, конечно. мог повредиться умом, но не до такой же степени, чтоб совсем не отличать реальность от фантазии.
— А каким образом это связано с днями? Почему именно от трех до семи?
— Насколько мне известно, примерно столько времени душа еще может как-то взаимодействовать с нашим миром. Скорее всего, у тебя все же были какие-то сверхспособности, поэтому ты и смогла задержать здесь, пусть и в такой форме.
— Очень много "скорее всего", — она явно рассчитывала на большее.
— Ну, чем могу на данный момент, — я пожал плечами: не рассказывать же, что дважды проникал в ее мысли и поэтому могу судить о том, насколько она привязана к этому миру.
— И как долго я еще буду в таком виде?
— Если ты мертва, то, наверное, еще дня три: ну, знаешь, эта история про девять дней и прочее. Если жива, но, к примеру, в коме, то пока не отключат. Надо узнать, где твое тело. — не хотелось бы потом отвечать за смерть этой девочки. — Ты можешь уйти от меня в другое место?
— Зачем? Куда? — Алиса словно завибрировала.
— К Алексею Игоревичу. Если это он отправил тебя в архив, то надо за ним последить. Может, он знает, что именно с тобой случилось. К тому же он явно в курсе, что происходит в этом лицее и имеет какое-то отношение к М. В общем, нам очень надо за ним последить, чтобы получить хоть какие-то ответы. Попробуешь?
— Д-да, — кажется, Алиса приободрилась. — А потом что?
— Когда что-то от него узнаешь, возвращайся сюда. Скажем, встретимся здесь завтра вечером и обсудим все что удастся узнать.
— А ты куда пойдешь?
— Поговорю с Олегом, посмотрю записи с камер: одно дело, что тебя вижу я, но, может, Алексей Игоревич тоже на это способен или он мог предполагать, что ты за ним последуешь. Посмотрю запись и попытаюсь разобраться с этим. Если повезет, посмотрю еще и дело этого Шохова. Надеюсь, Олег его покажет.
— А он может?
— Ну, если его чувство вины достаточно сильно, то может. Подобное, конечно, не поощряется, но и не запрещено.
— Тогда так и поступим, — с планом нам обоим будто бы стало легче.
— Что ж, тогда спать? Кровать твоя, я буду на диване. Можешь идти…
— Можно я еще посижу?
— Без проблем. Спокойной ночи. — я ополоснул чашку и пошел в комнату. Девушка осталась сидеть на кухне, застывшая и спокойная, словно кукла.
***
— Ты же в курсе, что она мертва? — Алекс сидел на полу и смотрел на облака, укрывшие ночное небо. Мы оба всегда ждали, когда они проплывут и откроют нам звезды, хотя бы одну. Почему-то заснуть получалось только после этого.
— Да, — мы говорили тихо, почти неслышно.
— Почему ей не сказал?
— Потому что ей и так не легко. Что будет, когда она узнает, что пути назад нет? — Облака плыли медленно, словно нехотя.
— У тебя склероз? — Алекс повернулся ко мне. — Она в любом случае узнает. А что будет, когда она узнает, что ты ей соврал?
— А кто ей скажет? К тому же это не так важно, — я посмотрел на мальчика и погладил по голове.
— В самом деле, намного важнее узнать, почему тут началось это шапито, — Алекс горько усмехнулся и отвернулся.
Глава 13
Утром голова болела нещадно. В ушах стоял противный писк. Я с трудом сполз на пол и на нетвердых ногах поплелся на кухню. Повезло, что в квартире царил полумрак, постепенно рассеивающийся и приятный глазам. Проглотил аспирин, запил его остывшим чаем и упал на стул.
Алиса действительно существовала и даже приходила ко мне вчера. Видимо, она — призрак или что-то такое. Наверное, она ушла к Пухлику. Алекс тоже куда-то уполз. Мальчишка явно знал обо всем этом. Значит, и я должен был, но почему тогда не заметил ничего?
Она казалась такой настоящей в отличие от пацана: когда он приходил, всегда было чувство чего-то инородного, иллюзорного. А Алиса словно была там, где должна была быть. Почему? Нам о таком никогда не говорили. Может, это из-за Полины? Ассоциация всегда по-особенному готовила агентов с активными способностями: отдельные преподаватели, курсы психологии, практические занятия с обычными людьми — их не изолировали от общества, хотя все контакты с внешним миром фиксировались.