— Вот смотрите, надо снять эту тонкую пленку, — говорила она. — Для этого требуется только терпение.
Жюльен попробовал.
— Так, хорошо, — сказала она, — только не отрывайте вместе с мясом, хозяин будет ругаться. Хорошо, что вы его разбудили по дороге сюда.
— Почему?
— Он тогда сразу же уходит к себе. А то бывает, что он целый час торчит здесь, прежде чем подняться в спальню. А я не люблю, когда он тут, рядом. Слышали, что он сказал? Можно подумать, будто он в первый раз идет прилечь. А делает это каждый день и спускается не раньше трех или четырех. Хоть на это время он оставляет нас в покое.
Она вдруг замолчала, вытерла руки о посудное полотенце, потом выпрямилась, посмотрела на Жюльена и спросила с какой-то тревогой в голосе:
— Вы любите Тино Росси?
— Конечно, — сказал Жюльен.
Лицо девушки преобразилось, словно она не видела больше Жюльена, а мечтательно созерцала что-то прекрасное. Она улыбалась. Грудь ее поднялась от вздоха, туго натянув кофточку.
— Ах! Тино… это прелесть!
Клодина скрестила руки на груди, как бы что-то прижимая к себе, и, вздохнув еще раз, повторила:
— Прелесть! «Маринелла»… Вы знаете «Маринеллу»?
Она принялась фальшиво напевать. Внезапно оборвав песню, спросила:
— А вы умеете петь?
— Нет, не сказал бы.
— Попробуйте.
— Нет, я не знаю никакой песни.
— Даже припева?
Она снова взялась за работу, вздыхая:
— Вы обязательно должны научиться.
Некоторое время они работали молча. Было очень жарко. Жюльен чувствовал, как по лбу и по спине у него течет пот.
— Я рада, что Дени ушел, — сказала Клодина.
— Почему?
— Грязный тип. Грубый, не любит Тино. Всегда называет его гомосексуалистом. А что это такое? Он так и не удосужился мне толком объяснить. Говорил только, будто Тино не мужчина. Дурак, правда? Несчастный дурак!
Она рассердилась. Ее черные брови сдвинулись, нос казался еще более вздернутым. На какое-то время она даже замерла от гнева. Потом лицо ее прояснилось, и она снова посмотрела на Жюльена.
— Вы его видели в кино? — спросила она.
— Нет.
— Обязательно посмотрите, особенно когда он поет: «Я к твоему плечу приник, твоей руки касаясь…» — запела девушка.
Взгляд ее стал мечтательным, устремился куда-то вдаль. Перестав петь, она сказала, на этот раз без гнева:
— Какой все-таки Дени дурак!
Как только они кончили чистить мозги, Клодина взяла из-под раковины доску, положила ее на цинковый стол, наточила большой нож и принялась резать мясо. Затем откупорила бутылку красного вина, чтобы приготовить маринад.
— Хотите выпить? — спросила она.
— Нет, спасибо.
— Зря. Морис, тот всегда выпивал стакан.
— А вы?
Она сделала гримасу.
— Я — нет, я пью только в обед и всегда разбавляю водой. — Она засмеялась. — Не здесь, конечно. Тут только по воскресеньям, да еще изредка, вроде как сегодня, дают полстакана белого вина с куском пирога.
Помедлив немного, Клодина запустила руки в мелко нарубленное мясо и стала месить его, как тесто. Потом сказала:
— Приправу кладут по вкусу. Смотрите, как я это делаю… Мой отец пил, поэтому я терпеть не могу пьяниц… Не бойтесь, месите посильнее, чтобы приправа пропитала все мясо… Он пил не каждый день, мать не давала ему денег, но в субботу, случалось, он крепко напивался. Когда он возвращался пьяным домой, ему обязательно нужно было кого-нибудь поколотить. Я была самая старшая, и мне часто доставалось. Раз он мне рассадил бедро своим кованым башмаком. Он каменщик. И, должно быть, на его обуви был цемент. Рана загноилась, и я провалялась почти месяц. Не очень-то весело лежать в постели, особенно когда тебе двенадцать лет. Девушка прервала работу, вымыла руки, поспешно вытерла их и, выставив ногу, приподняла край юбки.
— Смотрите, — сказала она, — вот шрам.
Чуть выше левого колена она показала небольшую розовую отметину на белой коже. Жюльен покачал головой.
— Не очень заметно, — сказал он.
— Он мог сломать мне ногу, и я бы осталась хромой на всю жизнь. А ваш отец часто вас бил?
Жюльен немного подумал.
— Один раз, — сказал он. — Я подобрал собаку и привел ее домой, пока никого не было. Отец вернулся и с палкой набросился на собаку, чтобы выгнать ее, но я загородил ему дорогу, и удар пришелся по мне.
— А еще он вас бил когда-нибудь?
Жюльен вздохнул и, как бы извиняясь, сказал:
— Больше, кажется, ни разу.
Клодина покачала головой.
— Ну, друг мой, вам повезло. А чем ваш отец занимается?
— Раньше у моих родителей была булочная, но они ее продали. Теперь они живут в доме с большим садом. Торгуют фруктами, разводят кроликов. Выращивают овощи, а главным образом — цветы.