И в то мгновение, когда это произошло, я ощутил, как волна жара схлынула, а сам он вновь стал выносимым.
Амана ахнула, глядя на то, что осталось от одного из амулетов.
А потом пришла вторая волна невыносимого жара, и камень во втором амулете раскололся на четыре части.
Что со мной произойдет, если все амулеты разрушатся?
Полное перерождение? Как то, которое началось в зале?
Я стану живым огнем, ифритом?
Или же превращусь в такого же демона, как тот, который затесался среди моих предков, кем бы он ни был?
Хотя нет. Мне даже не надо было смотреть на Хеймеса, чтобы понимать — он не позволит мне переродиться и убьет прежде, чем это случится, и никакая благодарность за спасение людей этому не помешает. Ни один глава клана, находящийся в здравом уме, не позволит безумному одержимому появиться в своих владениях.
И, положа руку на сердце, я вовсе не был уверен, что хотел бы продолжать существовать в виде этого безумного одержимого. В виде кого-то, подобного монстру, которого я только что убил.
И да, насчет перерождения…
— Пока мы были в зале, жар был слабым, амулеты держались… — начал я говорить, но Амана прервала меня.
— Амулеты! — потом она перевела взгляд на брата. — Мес! Амулеты хранятся там же, где и раньше?
После его кивка она сделала движение, будто собиралась кинуться бежать, но задержалась, сжала его предплечье.
— Если дойдет до явной одержимости, используй ограждающие щиты! Только их! Пожалуйста, Мес! Я… я смогу вернуть Рейна, если перерождение не зайдет слишком далеко.
Короткая, почти незаметная пауза, потом Хеймес кивнул.
— Обещаю.
— И возвращайтесь в зал! Может, распространение скверны там действительно задержится! — на этих словах Амана бросила на меня короткий умоляющий взгляд, будто от моего выбора зависело, становиться одержимым или нет, и, подобрав юбки, помчалась ко второй от нас башне. Должно быть нужные амулеты хранились именно там.
Внутри ритуального зала жар в моих венах действительно стал слабее, хотя и ненамного.
Я посмотрел на амулеты. В том камне, который раскололся на четыре части, одна из частей уже покрылась множеством мелких трещин и начала осыпаться песком. Оставшиеся три пока выглядели целыми.
— Превращение начнется, когда все амулеты разрушатся? — спросил я.
— Да, но не сразу, — отозвался Хеймес привычным любезным тоном, будто мы, где-нибудь на вечеринке, разговаривали о погоде и последних светских сплетнях. — Сперва ты ощутишь воздействие демонического наследия в виде ментального давления. Почувствуешь голод, гнев, обиду. Возможно что-то более благородное, вроде желания восстановить справедливость или добиться правосудия. При твоих ментальных щитах у тебя есть шанс немного отсрочить превращение, но это сложно.
Первая четвертина камня превратилась в песок полностью и трещины пошли по остальным. А потом внутри меня поднялась третья волна болезненного жара, и тут же последний амулет начал покрываться все новыми и новыми мелкими трещинами. И происходило это намного быстрее, чем с предыдущими двумя.
Похоже, ритуальный зал не помог.
— Сейчас я закрою тебя щитами, — прежним спокойным тоном сказал Хеймес. — Будет неприятно, но они перережут потоки диффузной магии и немного замедлят перерождение.
Последний амулет рассыпался.
Глава 6
Щиты, созданные Хеймесом, выглядели как наложенные друг на друга купола. Они переливались фиолетовыми и голубыми искрами, которые порой, на долю мгновения, складывались в абстрактные узоры, напоминающие рунную вязь. Сперва я эти купола увидел, потом уже ощутил.
Лучше бы не ощущал.
Их действие один в один походило на действие Завесы в имении Дасан. Только тогда чувство, будто невидимая терка сдирает мне кожу до мяса, длилось совсем недолго, а сейчас оно не только не собиралось отступать, но все нарастало и нарастало. И так же нарастал болезненный жар в моей крови.
Похоже, что амулеты, хотя и раскололись, но еще продолжали работать, и щиты усиливали их магию.
Я сделал несколько глубоких вдохов. Может быть, я все же продержусь…
А потом меня охватило пламя, почти моментально выжгло болезненный жар и стерло все болезненные ощущения. Это пламя несло с собой другой жар, невероятно приятный, и свободу, и силу.
Пламя было не только внутри. Теперь огонь обнимал все мое тело, но ощущался так, будто я стоял под теплым летним солнцем.