— Испаришь?
— Я так уже делала, не волнуйся. Это полностью безопасно и безболезненно, — сказала Амана таким тоном, будто в самой идее «испарения» теней не было ничего странного, а мой вопрос был вызван исключительно сомнениями в ее опыте. — Как только мы убедимся, что кольцо с черным нихарном на тебе и больше не вызывает никаких побочных явлений, я позволю им вернуться.
Мы вышли из беседки под открытое небо. Теперь наши тени, порожденные вечерним солнцем, тянулись вдаль, теряясь среди густой травы.
— Будет ярко, — предупредила Амана.
Она подняла над головой ладони, сложила в форме чаши, будто ловя в них солнечный свет, а потом опустила и резко повернула.
Все вокруг стало невыносимо ярким, а сама Амана превратилась в фигуру, сияющую нестерпимой белизной. И не только она — взглянув на себя, я увидел лишь белый силуэт. Однако все ощущения остались прежними. Похоже, эта белизна была лишь внешним эффектом.
— Теперь надень перстень, — сказала Амана и вложила его мне в руку.
На то, чтобы сделать это, потребовалось меньше мгновения.
— Никаких движений реальности? — спросила Амана.
— Пока нет…
— Сейчас я верну тени, — предупредила она, потом развела руки и яркость исчезла.
На мгновение мне показалось, что вместо нее я вновь вижу многохвостую лису. Но лишь на мгновение, потом все стало как обычно. Вся разница заключалась в том, что теперь на моем пальце красовалось тонкое железное кольцо, блеклое, кривоватое, выглядевшее как что-то, что могло бы выйти из рук не очень умелого подмастерья. И никакого черного камня.
— Что это? — спросил я.
— Защита от кражи, — довольным тоном отозвалась Амана. — Внешне ты похож на жителя северной части Империи, а у них принято в день совершеннолетия получать железные кольца от главы рода. Кольца эти символизируют то ли простоту жизни, то ли что-то подобное, и стоят всего несколько медяков. Ни один вор на такое кольцо не позарится, а настоящий перстень под чарами увидеть не сможет. Я, конечно, наложила и обычные заклятия от потери и кражи, но самое лучшая защита — это не привлекать ненужного внимания.
У меня в памяти всплыли слова Кастиана о том, что черный нихарн стоит целое состояние.
— Разумная предосторожность.
Интересно, что даже на ощупь перстень ощущался тонким кольцом.
— Твои чары обманывают не только зрение, но и другие чувства?
Амана довольно кивнула.
— Да. Магия сокрытия и изменения всегда давалась мне очень легко.
Я поднял руку, внимательно рассматривая железное кольцо, его сколотые края и неровные полоски, будто ковавший его подмастерье пытался создать узоры, но получилось то, что получилось. Идеально.
— Еще одно, Рейн, — добавила Амана. — Мои чары не позволят тебе потерять кольцо, но снять своей волей ты его сможешь. Делай это только в самом крайнем случае! Во-первых, сам понимаешь, одержимость. Во-вторых, если, сняв, ты вновь его наденешь, то твое сознание опять попадет в теневое королевство…
— Дана! — донеслось издали. — Дана! — к нам подбежал стражник, чье имя я не знал, но чье лицо пару раз видел. — В Холодном Доме опять проблемы! Пожалуйста, смотритель очень просит вас подойти!
Амана вздохнула, на мгновение прикрыла глаза. «Ни минуты покоя», — говорило выражение ее лица, хотя вслух она произнесла лишь одно слово:
— Конечно.
И несколько мгновений спустя я остался один.
Глава 12
Старший слуга, Воган, подошел ко мне, едва я поднялся по лестнице, ведущей в замок. Явно ждал. Последовало велеречивое, но вроде бы искреннее, извинение и предложение проводить меня в новые покои, которые, в этот раз, точно соответствуют моему статусу.
Соответствовали.
Вернее, соответствовали бы, будь я, скажем, из императорской семьи. Похоже, Воган решил из кожи вон вылезти, лишь бы загладить сегодняшнее фиаско. Вместо одного помещения, пусть просторного и хорошо обставленного, я получил три — помимо спальни в этих покоях имелись столовая и кабинет, и это не считая ванной комнаты. Кроме того, вся обстановка тут дышала роскошью.
Оставшись один и заперев дверь, я устроился в кабинете за массивным столом и наконец достал из подклада камзола «веревочное письмо». Расправил. Исходя из слов Кастиана, «читать» его следовало не только глазами, но и на ощупь.
Итак, переплетение синего, красного и черного цвета и первый узел, гладкий. Добавление зеленой нити и двойной узел, шершавый, будто занозистое дерево. Добавление желтой и фиолетовой нити и исчезновений синей…
Именем Возрожденного в Бездне, податель сего…
Я вздрогнул и выпустил «письмо» из рук. Эти слова не были мной прочитаны. Вместо того они прозвучали прямо в голове хором голосов, расходясь эхом, распадаясь на отдельные звуки, пока не стали невнятным гулом и не пропали полностью.
Несколько мгновений я с сомнением изучал многоцветную веревку. Интересно, конечно, узнать, что же такое попало мне в руки, но голоса в голове — это слишком…
…С другой стороны, вреда эти голоса не принесли и уже благополучно замолчали. Возможно, другого способа «читать» «узелковые письма» демонов просто не существовало.
Я встряхнулся, откидывая сомнения, и вновь взял «письмо» в руки.
Именем Возрожденного в Бездне, податель сего есть верный слуга Черного Трона и имеет право на свободный проход по всем территориям…
Голоса в моей голове резко замолчали, и эхо, расходящееся от них, так же резко стихло.
А через мгновение реальность сдвинулась.
Многоцветная веревка, на которой в это мгновение замер мой взгляд, осталась такой же, а вот остальное изменилось.
Мои руки перестали быть моими. Более того, они перестали быть человеческими. Неестественно длинные и белые пальцы заканчивались черными когтями, загнутыми как у хищной птицы. Ладони тоже были слишком узкими и белыми. Единственной знакомой вещью оказалось тонкое железное кольцо на указательном пальце левой руки — каким-то образом оно тоже перенеслось в эту реальность.
Я перевел взгляд с рук на то, что меня сейчас окружало. Потом поднялся, оглядываясь.
Это тоже был рабочий кабинет, тоже богато обставленный — хотя и иначе.
Вместо паркета — черный гладкий камень, покрытый белым паутинистым узором.
Вместо настенных панелей из дорогого красного дерева — тоже камень, только алый, внутри которого метались тени.
Над моей головой, под высоченным потолком с лепниной, распростерла крылья огромная птица — трофей, пришло осознание. Птица казалась мертвой до того, как я посмотрел в ее глаза — слишком живые для чучела и слишком ненавидящие для неразумного существа.
Вдоль стен стояли шкафы с книгами — почти такие же, как в архиве аль-Ифрит. Но уже через мгновение я понял, что похожесть мнимая — каждую держала короткая цепь и все они казались живыми. Я заметил щупальца, тянущиеся из корешка одной книги, и острозубую пасть на обложке другой. Со страниц третьей сочилась кровь. Четвертая то дергалась, пытаясь вырваться с цепи, то замирала, устав, и шелестела страницами — звук очень напоминал человеческий стон боли…
Я торопливо отвел взгляд от книг, вид которых вызвал у меня внутри неприятное тянущее чувство, и развернулся к окну.
Замер.
Потом, так и продолжая держать в руках веревку, подошел к нему вплотную.
Первым, что я увидел сквозь его прозрачное стекло, было небо. Только это никак не могло быть небом.
Чем угодно, только не небом!
Багрово-черная клубящаяся масса, пронзаемая молниями, от горизонта до горизонта. И ни проблеска солнца, ни намека на синеву…
В той реальности, где Амана приняла вид лисы, небо было обычным. И солнце там тоже имелось. Почему же здесь все отличалось? Или это было другое теневое королевство?
Мне потребовалось усилие, чтобы заставить себя отвести взгляд от безумия над головой и посмотреть вниз.