Значит, знать она это не могла, если только у клана Энхард не имелось такой же родовой книги, как у клана Дасан, где имена умерших родичей темнели. А если таковая книга была, то тогда понятно и стремление даны Инджи продолжать искать внука, пропавшего пять лет назад, и заметание следов Вересией.
Итак, зная, что в Гаргунгольме я выжил, как Вересия поступила?
Во-первых, убрала всех свидетелей.
Во-вторых, договорилась с Виньяном, который от своего имени объявил меня во всеимперский розыск, лишив возможности свободно передвигаться по стране и, самое главное, не дав добраться до корневых земель клана Энхард и заявить там свои права.
Затем кто-то из ее доверенных людей — а то и сам Виньян — нашел парня, внешне похожего на Кентона.
Возможно, этот бывший военнопленный действительно страдал от разнообразных душевных травм, или же, как подозревал шпион аль-Ифрит, причиной его проблем было демоническое влияние. Так или иначе, официально Кентон нашелся, вот он! И все мои претензии на имя и титул, если я каким-то образом обойду заставы, не позволив себя схватить, будут звучать еще менее правдоподобно.
И, наконец, последний штрих — единственный человек, заинтересованный в том, чтобы найти настоящего Кентона и способный отличить подделку, неожиданно и сильно заболел.
Если я был прав, то Вересия, чтобы обеспечить себе неоспоримое право на титул главы клана, не пожалела не только полсотни своих людей, но даже вырастившую ее родную бабушку.
Глава 14
— Первая степень опасности, — пробормотал Кастиан, отодвигая бумагу. — На мелочи ты не размениваешься, верно, Рейн?
Я не стал упоминать, что детали приказа от меня не зависели — Кастиан и сам это прекрасно знал.
— Лучше объясни, что это значит?
По некоторому размышлению я решил, что показать Кастиану донесения с прилагающимися документами будет безопасно и не вызовет недовольства аль-Ифрит. Мою историю Кастиан и так уже знал, а его объяснения обычно были понятными и детальными.
— Ну смотри, высшую степень, что логично, присваивают самым опасным преступникам. Первую — тем, кто натворил бед чуть меньше — или потенциально способен натворить. Первую могут дать, например, мастеру Ата, замутившему делишки с демонами. Могут дать особо отличившемуся магу-Безлицему — а чтобы среди них отличиться, надо постараться. Они там все как на подбор и убийцы, и грабители, и еретики. А вот обычный убийца получит третью степень, не выше.
— Как понимаю, только при первой степени опасности приказ «убить на месте» не вызовет недоумения? Если опасность ниже, стараются брать живым?
— Верно, — согласился Кастиан.
Что ж, я и без того не сомневался, что и Вересии, и Виньяну я нужен был только мертвым.
— А высшая степень — кто ее может удостоиться?
Кастиан криво улыбнулся.
— Маг от восьми камней, замешанный в государственном перевороте либо выявленный как руководитель одной из черных сект. Если объявлена высшая степень опасности, то перекрывают все дороги, объявляют военное положение и на охоту за таким преступником выходят все имперские маги. Помощь ему означает смертный приговор для простолюдинов и младших дворян, и даже главы Старших кланов остерегутся вмешиваться. За мою жизнь подобное происходило лишь однажды — когда пытались схватить Лукаса Этеру, главу Черных Братьев.
— Пытались? То есть не схватили?
Кастиан мотнул головой.
— Все ждали, что он направится на Темный Юг, к своим покровителям, и основные силы перебросили туда. Вместо этого он выбрал путь в Разлом. Не знаю, что с ним стало — через полгода я сам оказался в илусе.
Путь в Разлом — точно так поступили и дана Беата с тем стражником.
— Черные секты — что это?
Кастиан поморщился.
— Тайные секты демонопоклонников. Та еще мерзость.
Я вспомнил слова Хеймеса о том, по каким причинам люди сотрудничали с демонами — золото, власть, даже здоровье, как свое, так и родных. Однако про секты он ничего не упоминал. Хотя, может, просто не захотел углубляться — ситуация тогда не особо располагала.
— В этих сектах — каким именно демонам они поклоняются? И почему? И вообще, это слишком странно: демоны по большей части рассматривают людей как еду. Зачем поклоняться тому, кто тебя ест?
Кастиан вздохнул и потер лицо руками.
— Рейн, не лезь в эту тему. Правда, не стоит…
— Подожди, — я вскинул руку, вспоминая первые слова «узелкового письма». Как же они звучали… — Кастиан, а кто такой «Возрожденный в Бездне»? Он имеет отношение к этим сектантам?
Кастиан застыл в середине движения, его лицо посерело. Потом медленно отнял руки от лица, поднялся на ноги и вышел в проход между книжными шкафами, откуда было видно как старого архивиста, так и то, присутствовал ли в архиве кто-нибудь кроме нас. Постоял там, оглядываясь, потом вернулся. Его лицо, все еще бледное, теперь отражало неприкрытую злость.
— Ты! — прошипел он мне, — трижды безмозглый безголовый дурак…
— Повежливей! — проворчал я, прервав его тираду. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, я — мрачно, он — возмущенно. Потом Кастиан тяжело вздохнул и вернулся на свое место.
— Прости.
После короткой паузы я кивнул, показывая, что извинения приняты.
— Просто… — Кастиан снова потер лицо, — ты вообще понимаешь, что сказал?
— Не особо, — ответил я честно.
— Где ты это услышал? Этот… этот титул?
— Прочитал в книге, — упоминать про «узелковое письмо» точно не стоило.
— В «Демонологии»? — интонация Кастиана все еще была ненормальной.
— Не помню…
— Про книгу врешь, — уверенно сказал бывший принц. — Ни аль-Ифриты, ни Дасаны не настолько сумасшедшие, чтобы держать в открытых архивах книги, где упоминается… он. А больше книг ты нигде не читал. Еще раз — где ты это услышал?
Я откинулся на спинку кресла, внимательно разглядывая Кастиана. Всего несколько слов — и такая сильная реакция. Опасными оказались слова… Даже думать не хочется, как Кастиан бы себя повел, узнай про все остальное.
— Последнее время я начал вспоминать, — сказал я наконец, решив держаться настолько близко к правде, насколько возможно. — Но, к сожалению, не о себе. В основном обрывки разговоров, иногда отдельные слова. Причем я даже не знаю, кто это говорит, не вижу лиц, только слышу, мужской это голос или женский.
— И что именно ты услышал? Только… говори не так громко.
— Всего одну фразу, — сказал я и понизил голос: — «Именем Возрожденного в Бездне».
— И все?
— И все. Так что это значит?
— Это обращение… ну или титул… бога демонов. Так его называют либо сами демоны, либо черные сектанты.
— У демонов есть свой бог? И они ему молятся? — отчего-то мне показалась абсурдной идея, что демоны — ветси, мариды, Могильные гирзы и прочие чудовищные создания — кому-то способны поклоняться.
— Рейн, ты не о том думаешь, — раздраженно произнес Кастиан. — Это демонический титул, который используют только худшие из еретиков! Жрецам Хеймы достаточно его услышать, просто услышать — и тебе сказочно повезет, если ты вырвешься из их подземелий в своем уме! В их допросных не будут сидеть добряки вроде Хеймеса. В их допросных твои мозги вывернут наизнанку столько раз, сколько им захочется, и никому не будет дела, свихнешься ты или нет.
— Понял, — сказал я после паузы.
Кастиан с сомнением покачал головой.
— Никогда больше не упоминай этот титул! А если вдруг опять вспомнишь что-то… сомнительное… лучше постарайся это скорее забыть.
Очередной метательный нож воткнулся в мишень, завершив рисунок. В этот раз руна «азар» получилась практически идеальной — все клинки встали ровно, под нужным углом.
Подойдя к мишени, я начал их выдергивать и убирать в ножны, решив, что на сегодня хватит. Стражники аль-Ифрит наотрез отказались со мной тренироваться, а делать это в одиночестве оказалось еще тоскливей, чем я ожидал. Конечно, высказан отказ был чрезвычайно вежливо и сопровождался просто безбожным количеством лести, но факт оставался фактом — партнеров для тренировки у меня не было.