Ненила Сидоровна. Что говорить!
Настасья Панкратьевна. Каково матери-то?
Ненила Сидоровна. Подсыпали чего-нибудь. Это бывает.
Настасья Панкратьевна. Уж я и сама так думаю.
Ненила Сидоровна. А вы вот что… нехорошо только говорить-то…
Настасья Панкратьевна. Ничего.
Ненила Сидоровна. А сразу снимает. (Шепчет ей на ухо.)
Настасья Панкратьевна. Помогает?
Ненила Сидоровна. Помогает. То-то вот, хитры они, ан хитрей их есть. На всякий приворот средство есть; только знать нужно. Я много знаю: и от глазу, и от запою, и против бородавок у меня симпатия есть.
Настасья Панкратьевна. Так надоть попробовать, а то что же хорошего! Мы теперь его женить хотим; нам надо невесту с большими деньгами, потому сами богаты. Что за неволя нам бедную-то брать.
Ненила Сидоровна. Разумеется.
Настасья Панкратьевна. Ну, вот, матушка моя, теперь есть такая на примете, отец нашел; а он скрывается от отца-то. Всякая мать баловница; другой раз расплачется, – глядишь, и жалко, и сама его прикрываю по малости. А все-таки нехорошо.
Ненила Сидоровна. Нельзя похвалить.
Настасья Панкратьевна. А другой, Купидоша, так совсем какой-то ума рехнувший по театру. Да табак курит, Немила Сидоровна, такой крепкий, просто дышать нельзя. В комнатах такого курить нельзя ни под каким видом, кого хочешь стошнит. Так все больше в кухне пребывает. Вот иногда скучно, позовешь его, а он-то и давай кричать по-тиатральному, ну и утешаешься на него. С певчими поет басом, голос такой громкий, так как словно из ружья выпалит.
Ненила Сидоровна. Говорят, маленьких нехорошо по голове бить, глупеют от этого.
Настасья Панкратьевна. Кто их знает, может, и правда.
Капитон Титыч выглядывает из-за двери.
Да вот он.
Ненила Сидоровна. Кто? Дурачок-то? Позовите, Настасья Панкратьевна.
Настасья Панкратьевна. Купидоша, Купидоша!
Капитон Титыч робко входит.
Явление третье
Настасья Панкратьевна, Ненила Сидоровна и Капитон Титыч.
Настасья Панкратьевна. Что ты, Купидоша?
Капитон Титыч. Я так, ничего… Пятачок мне надо.
Настасья Панкратьевна. На что?
Капитон Титыч. Табачку купить… Без табаку-то скучно.
Настасья Панкратьевна. Ну, хорошо, дам. Представь что-нибудь нам с Немилой Сидоровной.
Капитон Титыч (трагически). «Изумлю мир злодейства, и упокойники в гробах спасибо скажут, что умерли!»
Ненила Сидоровна. Что это, матушка! Что это такое! Страсть какая! Он у вас, должно быть, порченый!
Андрей Титыч входит.
Явление четвертое
Настасья Панкратьевна, Ненила Сидоровна, Капитон Титыч и Андрей Титыч.
Настасья Панкратьевна. А вот мой другой сын, Немила Сидоровна.
Ненила Сидоровна. Этот умный?
Настасья Панкратьевна. Умный. (Сыну.) Отец тебя нынче целый день ищет, никак хочет вечером к невесте ехать.
Андрей Титыч. Я опять убегу-с.
Настасья Панкратьевна. Что ты, что ты! Уж от своей судьбы не уйдешь! Что кому суждено, тому и быть.
Андрей Титыч. Да почем же вы, маменька, знаете, что мне суждено жениться на дуре неотесанной!
Настасья Панкратьевна. Ну вот, изволите видеть, Немила Сидоровна, можно с ним разговаривать?
Ненила Сидоровна. Ах, молодой человек, молодой человек!
Настасья Панкратьевна. Что ты, умней отца с матерью хочешь быть! Выше лба глаза не растут, яйцы курицу не учат.
Андрей Титыч. Маменька, да ведь мне с ней жить-то будет!
Настасья Панкратьевна. Как ты можешь грубить! Кто с тобой говорит-то? Мать али нет? Должен ты это понимать.
Андрей Титыч. Да что понимать-то? Понимать-то нечего.
Настасья Панкратьевна. Вот видите, какую заразу на него напустили.
Ненила Сидоровна. Послушайте, молодой человек, я постарше вас, все эти штуки, все эти подходы и все эти дела видала.
Настасья Панкратьевна. Так, так, Немила Сидоровна. А ты слушай, что старшие-то говорят. И ты тоже, Купидоша. Все это вам на пользу.
Андрей Титыч. Да что слушать-то? Слыхал я эти разговоры-то.
Настасья Панкратьевна. Не груби, говорю тебе, не груби!
Ненила Сидоровна. Молодой человек, вы мало жили, мало видели свет, вы еще не знаете, как люди хитры.
Настасья Панкратьевна. Да, да. У нас у кучера поддевку украли в одну минуточку. И кто же украл-то? Приятель его.
Ненила Сидоровна. Вот вы теперь влюблены, мне ваша маменька говорила: вы думаете, это спроста?
Андрей Титыч. Этот разговор надоть кончить-с.
Ненила Сидоровна. Нет, позвольте-с. Мы тоже бывали молоды, у меня у самой семь дочерей.
Настасья Панкратьевна. Да, да, вот слушай, что умные-то люди говорят, и ты тоже, Купидоша, слушай.
Ненила Сидоровна. Будем прямо говорить. Кругом вас, по соседству, есть какие грузди! Из всякого сословия! Уж можно сказать, что наша сторона этим отличается! Чего б, кажется, лучше! Так нет, вам не по сердцу. А эта что? Диви бы собой… (делает жест руками) или что другое! Вот только стыдно говорить-то, а то бы сказала. Во что влюбиться-то молодому человеку?