Вот это вывернула, так вывернула. Браво, тётушка!
Гена взбледнула, но не сдалась:
- Такого не может быть!
- Ну вот главный страж и вся его канцелярия это и выяснят. Так что - зови.
Настоятельница откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди, с победным видом наблюдая за крокодилицей. Глаза уже приняли свой естественный вид, и теперь ничего не выдавало её напряжения.
- Ну что же ты? Отправляй вестник. Не задерживай ни меня, ни Владиару. А то ведь не ровен час данвиморт по неопытности сократит тебе жизнь до минимума. А тебе ещё в каземате сидеть неизвестно сколько. Совсем пожить не успеешь.
Соучастница Гены чуть не подавилась пальцами, и испуганно посмотрела в мою сторону. Потом неожиданно саданула локтем в костлявый бок блондинки, и ту прорвало:
- Я не хотела ничего такого делать! – по лицу заструились слезы, — Просто мне нужно было, чтобы она воспользовалась своим даром и пожелала здоровья моей маме. Она больна, и лекари сказали, что долго не протянет…
И тут девушку словно осенило, она аж посерела, и с ужасом проговорила:
- Это что же получается, если у нее сменился дар, то она перестала быть дарующей здоровье? И моей маме больше никто не сможет помочь?
Блондинка завыла в голос. А мне стало её жалко. Пожалуй, не буду называть её Геной. У девчонки горе… Только непонятно – почему она выбрала такой странный способ? Неужто нельзя было просто поговорить с Ади? Тётушка похоже подумала про то же.
- А почему ты просто не попросила? Зачем нужно было принуждать сначала одну, потом вторую?
- Она бы мне не помогла.
- Почему ты в этом так уверена?
- Да потому что она Ади столько крови попила, что она бы её даже слушать не стала, — вставила Ермина, наконец вынув руки изо рта.
- Ах вон оно что! – настоятельница впечатала взглядом в стул стервозную девицу.
Нет, всё-таки она – Гена.
Глава 23. Пойдешь в монастырь – коня потеряешь
Когда разборки завершились, настоятельница огласила, что по доброте душевной смягчила им наказания: Гена будет месяц мыть общие туалеты, а Ермина – чистить картошку на кухне. Девицы поклялись больше так не делать и никому о случившемся не рассказывать – разумеется, в целях их собственной безопасности. Как только мы остались в кабинете вдвоем, я сменила ипостась, и спросила:
- А я в самом деле могу здоровье улучшать, или это сказка из моей вымышленной биографии?
- Сказка, — устало подтвердила тетушка.
- Я, пожалуй, пойду, а то на улице уже совсем темно.
- Куда это ты собралась? - встрепенулась родственница. – Сегодня у меня переночуешь. А завтра решим, что делать дальше.
- Так мне всё равно надо Пегаса в стойло отвести…
- Крылоконя что ли? Что за кличка такая диковинная? Их обычно мужскими именами называют. Впрочем, ты ведь понятия не имела, кто перед тобой…. Ты знаешь, где находится конюшня?
Я естественно не знала.
- Ладно, — устало выдохнула Шарнель, — Пойдём покажу. И указания дам конюху. Назад сама дорогу найдёшь?
Кивнула.
Мы вышли в темный двор, подсвечиваемый только тусклым светом из окон бараков. В тишине наши шаги раздавались как удары молота. Вспомнила легкую поступь своего зверя и попробовала сымитировать. Получилось не очень.
- Господи, когда ты уже повзрослеешь? – усмехнулась тётка, заметив мои манипуляции. – Тебе уже двадцать стукнуло, а ты все резвишься как коза.
Ох, знала бы она, сколько мне лет на самом деле, вообще бы в осадок выпала.
Расстались возле конюшни. Я двинула к воротам, по-прежнему озираясь по сторонам и стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимания.
Насилу вытащила засов и осторожно выглянула за ворота. В кромешной тьме увидеть вороного коня так же «легко», как найти черную кошку в темной комнате. Негромко позвала:
- Пегас…
В руку тут же уткнулся влажный нос. От неожиданности вздрогнула. Нащупала узду, и молча повела зверя к месту ночёвки, в душе радуясь, что не вижу его глаз. После того, что я про него узнала, вообще не представляла, как теперь на него смотреть. По дороге он пару раз пытался «поцеловать» мне ладонь, но я всякий раз её отдёргивала.
В конюшне нас встретила дородная женщина, которая оказалась конюхом. Она выделила крылоконю самое дальнее стойло. Попыталась всучить узду работнице, но она явно не «рвалась в бой», и, сделав вид, что не понимает, чего я от неё хочу, технично покинула помещение. Пришлось через всю конюшню топать самой. Конь, сделав несколько попыток заглянуть мне в лицо, и потерпев неудачу, печально брёл рядом. Дойдя до нужного стойла, я отворила калитку, и отступила в сторону, давая пегасу пройти. Но тот упрямо стоял на месте, глядя на меня. Вздохнула, вошла в загон и потянула на узду. Конь поддался, но войдя перегородил путь к отступлению.