Я вскочила и попыталась нащупать выключатель, но вскоре вспомнила, что света не будет до утра. Скрип стих и тишину уже разрывал только бешеный стук моего сердца. Мне был необходим свежий воздух. Я распахнула окно и села на подоконник, тем самым продлив свой кошмар: в беседке сидел Мишель, а по обе стороны от него Линда и Берта. На столе стояли зажжённые свечи, поэтому я хорошо могла разглядеть их лица. Они… Они пялились в моё окно! Смотрели прямо на меня! Чёрт! Что за дьявольщиной они там занимаются? Почему из глаза такие зловещие? Мне захотелось проснуться, но на этот раз это был не сон.
Я сползла на пол и стащила одеяло на себя. Нужно было успокоиться. Так я просидела ещё несколько минут, по очереди косясь на окно, зеркало и стену. Хотелось обложить себя подушками и уснуть. А если и не уснуть, то хотя бы дождаться рассвета. Безумно не хотелось выходить в зияющий чернотой коридор. Но я знала, что сделаю это.
Это случилось давно. Достаточно давно, чтобы привыкнуть, но недостаточно, чтобы смириться…
Под подушкой я прятала фонарик. Им и вооружилась, и вышла за дверь. Пансионат оживал с наступлением темноты. Это удерживало всех по ночам в своих комнатах сильнее, чем комендантский час. Тени, шорохи, скрипы — это самое безобидное, чем наполнялся дом. Скрип же из соседней комнаты в коридоре слышен не был. Я прильнула ухом к двери — тихо. Дверь, как и говорил Пит, была заперта. Сквозь замочную скважину виден только мрак. Я снова заверила себя, что скрип — это банальное завывание сквозняка и вернулась к своей комнате.
На лестнице послышались шаги. Не крадущиеся и маскирующиеся, а вполне уверенные и, в отличие от всех остальных стонов ночного дома, настоящие. Я бы решила, что это Мишель возвращается к себе. Но шаги спускались. Я выключила фонарик, подождала пока глаза привыкнут к тьме и последовала к лестнице.
Внизу я растерялась. Место казалось совершенно незнакомым, а кругом шныряло столько теней, что сразу было и не разобрать, какая из них мне нужна. Я проскользнула в гостиную, освещаемую голубым свечением заглядывающей в окна луны. Там никого не было, но пустой она не была. Люди и животные на картинах смотрели на меня с болезненным оскалом, следя за каждым движением. В камине танцевали языки призрачного пламени, обогревая уснувшего в кресле седого хозяина. Рядом сидел мальчик и шёпотом читал книжку. В окно заглядывал огромный пёс с горящими жёлтыми глазами. Я зажмурилась и встряхнула головой. Призраки, созданные пугающим сочетанием полумрака и воображения, как и ожидалось, рассеялись.
Где-то со стороны кухни послышались шаги. Я ещё раз осмотрела гостиную и пошла на шум. Чья-то длинная фигура топталась у входа в подвал и, кажется, предусмотрительно оглядывалась. Человек никак не освещал себе дорогу — он явно хотел остаться незамеченным.
Дверь отворилась с глухим скрипом, и фигура быстро проскользнула за неё. Я сосчитала до ста и отправилась следом. Внизу напротив друг друга располагались две двери. Одна вела в прачечную, другая в бойлерную. Я поочерёдно заглянула и туда, и туда, но никого не обнаружила. А вот дальше был узкий коридор, уводящий в злую неизвестность. В коридоре не было лампочек и напольного покрытия, только какой-то грунт. Кажется, люди бывали здесь редко. Может, не следовало соваться и мне, но обидно возвращаться ни с чем, когда уже зашёл так далеко.
Я тяжело вздохнула и поплелась вперёд, мысленно вспоминая все известные мне проклятия. Чёртовы подвалы, так и тянут к себе неспящих и маньяков. Наверняка тут и крысы водятся. Я включила фонарик и посветила под ноги, чтобы убедить себя в обратном и только после этого поняла, что выбежала из комнаты босой.
Неспящих и маньяков…
Я долго кралась вдоль стены, надеясь и одновременно боясь встретить тайно пришедшего сюда человека. А что, если тот, за кем я иду, в свою очередь, и сам преследует кого-то? А тот кто-то ещё кого-то? От этой рекурсии у меня закружилась голова и я не заметила, как наступила во что-то липкое и тёплое. Между тем коридор закончился внезапным тупиком.