— Здравствуй… Ты… ты хорошо себя чувствуешь? — По телефону голос отца казался тревожным и незнакомым.
— Здравствуй, пап. Конечно. Как твои переговоры?
— Понимаю, ты обижен, я не смог проводить тебя…
— Всё хорошо, папа. Правда. — Голос мальчика предательски дрожал, этот разговор не должен быть таким.
— Роза всё время о тебе говорит. Она нашла игрушку и… Ты правда хорошо себя чувствуешь?
— Вспышек не было. Я тоже скучаю. Так и скажи ей.
— Мария говорит, там хорошо… Я поменял машину. Помнишь, она так часто меня подводила? Я взял красную…
— Красную?
— И большую. Мы все в неё влезем. И однажды соберёмся навестить тебя. Здорово, да?
Лексон промолчал. Он знал, что этому не бывать.
— Ты хорошо спишь?
— Да. Надд говорит, что свежий воздух идёт мне на пользу.
— Врач тоже твердил, что он тебе необходим. Значит, мигрени…
— Пока не было. Надд зажигает для меня лавандовые благовония. Мне сначала не нравилось, но они помогают.
— Я рад.
— Мне пора. Мы идём к озеру.
— Будь осторожен. Я люблю тебя. Мама тоже. Она простила тебя, правда. Она тебя простила…
— Пока, пап.
— До скорого, сынок.
Днём всё забывается, вечерами сложнее. Сейчас, слушая унылую песню дождя и дожёвывая бутерброд, Лексон отчётливо представлял, как после их разговора отец одобрительно кивнул нетерпеливо ёрзающей на соседнем кресле матери, а та кивнула какой-нибудь служанке, и рабочие принялись выносить мебель из его старой комнаты.
Надд всё время повторяет, что оставленное позади должно оставаться там, а не ползти за тобой, как голодная дворняга. Теперь Лексон начинал понимать смысл этих слов. Последний разговор с отцом получился каким-то нелепым и обрывистым. На то он и последний. Прощальный.
— А знаешь, — Лексон снова обратился к паучку, — они так и не поняли, но тогда я сделал это специально. Я сделал это ради Розы. Это мой самый большой подарок для неё. Понимаешь?
Паук, смущённый таким вниманием, быстро зашевелил лапками и уполз в самый угол, где затаится в ожидании жертвы.
— Интересно, разозлится ли Надд, когда узнает, что ночами я брожу по дому?
Мальчик вздохнул, проглотил последний кусочек бутерброда, и отправился спать, чтобы ненароком не выяснить это. Уходя, ночь заберёт с собой дождь и кошмарные сновидения Лексона. Утро захватит с собой туман и первый день августа.
Глава 2. Когда лес многоликий, когда луна полная
И ты шагнула в безумия пасть. Шагнула не глядя. Шагнула, чтобы пропасть.
За завтраком все молчали и украдкой пялились на меня. Ночью Мишель выставил меня перед всеми мнительной дурочкой. Поэтому ничего удивительного. Может, я и чересчур мнительная, но не идиотка. И уж точно не псих. Я своими глазами видела и кровь, и гостей в саду ночью. Про миссис Беккер молчу, но почему Питер и Аня ведут себя как ни в чём не бывало? Или это то, о чём говорил Питер? Сначала всё здесь кажется странным, но потом привыкаешь?
Привыкаешь… Значит, теряешь бдительность, расслабляешься. Грозит ли мне это?
Когда миссис Беккер дала всем задания на день и ушла к себе, сетуя на плохое самочувствие, я рассказала ребятам, что видела Линду и Берту ночью в окне. Как и ожидала, они этот факт не нашли ни интересным, ни подозрительным.
— Подумаешь, оговорился, что они после ужина уехали. — Питер слизнул с рукава белой рубашки соус. На месте капельки кетчупа образовалось намокшее от слюней пятно.
— Нет, это была не оговорка! Кто-то из вас слышал, как за ними приезжал водитель? — Они переглянулись. — Вот и я нет. Сомневаюсь, чтобы женщины в платьях и на каблуках пошли куда-то через лес. Где они в таком случае? С утра я заглядывала в их комнаты. Примятая постель — всё, что от них осталось.
— Чёрт, это я виноват. Ты слишком серьёзно восприняла мои слова. — Пит шутливо покрутил вилкой у виска. — Сегодня приедет Бран, у него и спросишь, увозил он их или нет.
— Бран?
— Водитель, помнишь? Он заберёт список покупок.
— Ты чёртов гений!
Я вылетела с кухни, оставив Питера в радостном недоумении, и побежала наверх. Если сегодня день покупок, стоило заказать побольше батареек для фонарика. Ночи здесь долгие. И очень тёмные.
Однако добежать до кабинета Мишеля получилось не сразу. На лестнице я столкнулась с миссис Беккер. Нечаянной наша встреча не выглядела. Женщина стояла на середине лестницы, словно манекенщица, демонстрирующая наряд. Последний писк похоронной моды.