Аня и миссис Беккер встречали нас с очень тревожным видом. Оказалось, что их напугали две бродячие собаки, что чуть не покусали Аню. Питер без умолку повторял, что проходимцы в пабе говорили правду. Мишель молчал. Что-то в нём изменилось. Клянусь своими костями, что-то изменилось.
Питер стал рассказывать Ане уже о наших приключениях, скорее всего, здорово приукрашивая, и они ускорились. Мишель шёл совсем впереди и не попадал в поле моего зрения. Миссис Беккер плелась рядом, явно желая что-то сказать, но ограничиваясь лишь недовольными вздохами.
— Я хочу вас поблагодарить.
— Я испеку ещё пирог, Полли, успокойся.
— Да нет же. За то, что немного позаботились обо мне.
— О чём ты говоришь?
— Никто давно не беспокоился о моём здоровье. Даже я сама.
— И всё же, Полли, я не понимаю о чём ты.
— Ну как же, вчера вы настояли на постели и молоке, а с утра чай, цветы. Не стали будить рано.
— Я действительно не хочу, чтобы мои работники болели. Но сегодня с утра я не заходила к тебе в комнату. А не беспокоить тебя приказал Мишель.
— ОН? Это он заходил ко мне? — Мы обе резко остановились.
Беккер покосилась на меня с лютым презрением и поджала губы.
— Так вот какие у тебя цели, Полли?
— Мои цели? Вы что хотите сказать?
— Омерзительно. Ты просто дура, Полли! Пустышка! Отныне хорошенько обдумывай каждый свой шаг. Я слежу за тобой.
После этих слов женщина ускорила свой шаг и вскоре вышла из леса. Я сильно опешила и, наверно, ещё бы долго так и стояла на месте, если бы не боялась останься среди деревьев одна.
Остаток дня прошёл быстро и совсем скоро пансионат накрыли сумерки. Меня обуяла лютая тоска и я захотела поболтать с кем-нибудь. Первым делом я заглянула к Питеру, он валялся на кровати и листал журналы с полуголыми девицами.
— Можно было бы и постучать, — промямлил он, в спешке вскакивая с постели.
— Можно было бы… — равнодушно отозвалась я, скинув магнитофон на пол и завалившись в кресло.
— Что-то не так?
— Завидная проницательность, Пит.
— Я же серьёзно. Ты бледная какая-то.
Он убрал журналы в комод и уселся на подоконник.
— Странный пикник выдался, да?
— Странная выдалась неделька, Пит.
— Привыкнешь.
— Нет, не смогу. У меня было время подумать… Знаешь, наверное, мне лучше уехать.
Питер выкатил глаза и открыл окно, впустив сумерки в комнату.
— Но почему?
— Не знаю. Не место мне здесь. Я думала, что это именно то, что мне сейчас нужно. Но… Я ошибалась. Поездка выдалась напрасной.
— Это тебя лес так напугал?
— И нет и да… Всё здесь какое-то притаившееся. У меня снова начались кошмары, гости здесь странные. И этот Мишель, у него что-то нехорошее на уме, я не смогу его раскусить, он мне не по зубам, понимаешь? Вдруг если не уеду сейчас, уже не уеду никогда?
— Почему он тебя так беспокоит?
— Пит, я пришла сюда не для того, чтобы ты меня отговаривал, я пришла сообщить о своём решении.
— Утром всё воспринимается иначе. Выспись.
Я кивнула и направилась к двери. Питер тоскливо проводил меня взглядом и пожелал доброй ночи.
Ни спать, ни возвращаться в свою комнату не хотелось. Но от принятого решения на душе было тепло. Пусть это трусливо, пусть так, пусть я даже не получу жалование за эти дни. Плевать. Я убедилась, что оказалась здесь по ошибке. Нужно возвращаться домой.
Погас свет. Я вооружилась фонариком и продолжила читать про несуществующего рыцаря. Лучше уж не спать вовсе, чем снова оказаться на дне того пруда. Как же давно он мне не снился. Почему снова?
За стеной стали раздаваться душераздирающие скрипы, а с зеркала соскользнуло покрывало. Я чертыхнулась и подошла к окну. В беседке сидел Мишель. Обнимаемый темнотой и целуемый ночью. В голове закрутилось дикое желание открыть окно и проорать, что есть мочи: «Мишель, завтра я отбываю, не поминай лихом и иди ко всем чертям!»
Кто знает, возможно, я бы именно так и поступила, если бы не заметила чью-то крадущуюся тень.
— Так-так, что это за ночное свидание?
Тень немного потопталась на месте, прежде чем усесться рядом с Мишелем, а когда уселась — тенью быть уже перестала. Слабого мерцания свечей на столе вполне хватило, чтобы я смогла узнать Питера.
Питер!