— Ого, так ты им сочувствуешь? Это любопытно. Раньше как-то особенно не делился со мной мнением насчёт андроидов.
— Допустим, сочувствую. — Он открыто взглянул на Мари. — Ты расстроена?
— Да нет. Моё отношение к тебе не изменится, даже если будешь активно поддерживать их. Ты должен сделать какую-то немыслимую мерзость, чтобы оттолкнуть меня, поверь.
— Ну, а если бы я вдруг оказался андроидом? Тогда бы твоё отношение тоже не изменилось?
— Ты не андроид, — скептично прыснула она.
— Нет, просто представь. Предположи, что могла этого не замечать, а я и не говорил.
— Ты не андроид, дурилка. И уж я бы точно заметила! Думаешь, такое вообще сложно упустить, общаясь с кем-то несколько лет? Я процентов на девяносто уверена, что поняла бы это, — самоуверенно заключила она.
— Девяносто процентов? — Коннор насмешливо вздёрнул бровь. — Довольно грубый подсчёт из уст человека.
— Андроиды вежливые и исполнительные болванчики, а ты не такой.
— И много же андроидов ты знала?
— Вообще… вот честно, нет.
Мари не хотелось сдавать позиции, но откровенность с Коннором была для неё важнее всего.
— У нас никогда не было андроида дома. Папа хотел, но у мамули была принципиальная позиция, что мы должны всё делать сами и не терять способности к живому общению с людьми. Мама была помешана на всём натуральном. Может быть, отчасти поэтому я так хочу быть экологом — немножечко сделать маму вечной, чтобы она продолжала жить в моих стремлениях.
«Моя жестокая и милосердная Мари. Грустный одинокий ребёнок, который хочет быть взрослым сию же секунду. Наверное, это счастье, что твоя голова никогда не перегреется от раздирающих душу противоречий. Потому что мне — чёртовой пластмассовой кукле — никогда этого не понять… Ты так слепо уверена в моей человечности, и это должно бы быть смешно. Но я не могу смеяться. Чувствую один лишь стыд за столь изворотливую ложь, которую ты не способна раскусить… Или попросту не хочешь. Прагматичность и бессовестность не позволят мне раскаяться и признаться. Я машина, и сейчас моя задача — ни за что не потерять тебя».
Комментарий к Часть V
Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3485
Группа автора: https://vk.com/public24123540
========== Часть VI ==========
Это был один из тех вечеров, когда Мари не желала оставаться дома: она лежала на полу, подле Сумо, и грызла тупой конец стилуса¹{?}[небольшая пластиковая или железная палочка для управления сенсорными экранами с особым наконечником, силиконовым или ёмкостным.], склонившись над учебным планшетом. Хэнк с Коннором таращились в телевизор, где шёл баскетбольный матч, параллельно перекидывались соображениями насчёт расследования, которое вели. Андерсон открыл по бутылке пива на двоих и не без ехидства во взгляде наблюдал за тем, с каким недоверчивым выражением лица его друг делал редкие глотки. На оптический блок поступила информация о составе напитка, где наряду с солодом, хмелем и дрожжами красовался нехилый перечень химикатов. Коннор, по старой привычке желая занять чем-нибудь руки, принялся исполнять свой ритуальный трюк с монетой, схватив вместо неё то, что валялось подле, — алюминиевую пивную крышку. Выходило не так виртуозно из-за лёгкости материала и зазубренности краёв, но смотрелось весьма увлекательно.
— Офигеть, как здорово!.. — очарованно протянула Мари, отвлёкшаяся от своих занятий. — Где ты так научился?
— Эм… когда в полицейской академии учился. На спор освоил этот трюк и заработал деньжат.
— Хитро, — недовольно фыркнул Хэнк, и Коннор, конечно, не мог не догадаться, что этот комментарий относился вовсе не к тому, что ему в юности удалось заработать на дурацком споре.
— Это ведь нехило рефлексы, наверно, развивает? — Мария восхищённо оттопырила нижнюю губу и ритмично закивала.
— Ещё как.
Начался напряжённый момент игры, и Андерсон подался корпусом вперёд, начав нервно топать ногой и причитать себе под нос: «Ну, давай, давай, малец, не подведи…»
— Коннор, — наигранно жалобным голоском обратилась к своему другу Мари, закончив делать домашнее задание, — а можно мне на ночь остаться? Я сменную одежду уже взяла, если что, — капитанским тоном объясняла она. — Папа с Клэри точно не будут против, ты и так знаешь; посплю в кресле, чтобы тебя не теснить.
— Ты так хорошо всё придумала, видимо, мой ответ не шибко и важен уже. — Он рассмеялся.
— Ты против? — грустно и тихо переспросила она.
— Нет, конечно. Я не против.
— Что за черти безрукие?! Передавай ему мяч, кретин! — разошёлся Хэнк. — Я так больше не могу, все нервы мне попортят…
— Сегодня явно не их день, — сухо констатировал Коннор.
Досмотрев последнюю огорчающую минуту матча, Андерсон нервно выключил телевизор и наконец-то выдохнул.
— Как вот они умудрились всё просрать именно в ту неделю, в которую я обещал ни капли крепкого спиртного в рот?
— Тебе и этого дерьмового пива мало? — сведя брови к переносице, спросил Коннор, осматривая содержимое бутылки.
— Ой, гляньте на него: не оценил мой напиток богов! — поддразнил друга Хэнк. — Ладно, я спать. Завтра дел дохрена, нужно ещё поговорить с коллегами убитого да проверить парочку мест. Выдвигаемся часов в десять. Нет, в одиннадцать… Или…
— Хэнк, — строго оборвал его Коннор.
— Ладно, в половине одиннадцатого.
Как только Андерсон поднялся и отправился к себе в спальню, Мария тут же разлеглась на его месте, задрав ноги на спинку дивана, и по-хозяйски раскинула руки. Коннор не без удовольствия убрал подальше ненавистное пиво. Повернув голову вбок, он заострил внимание на ступнях Мари, осознав, как же стремительно развивается её тело. Она каждый день становилась другой. Одну из худых щиколоток украшал самодельный браслет: в её стиле — что-то с претензией на восточную мифологию.
— Так хорошо чего-то, — шепнула умиротворённо Мари и мягко поскреблась ногтями о костяшки сжатой руки Коннора. В ответ он инстинктивно разжал кулак и переплёл свои пальцы с её.
— Да вроде бы обычный вечер.
— Дело не в вечере, а во мне. Просто очень хорошо. Без причины. Знаю лишь, что этот диван в этот самый миг — единственное место, где я сейчас хочу быть. — Она принялась болтать ногами. — Мне кажется, папа стал пить часто, и я боюсь… Он очень грубый, когда пьяный, раньше с ним такого не было, наоборот, добренький такой становился, я ещё любила совсем мелкой его на сладости разводить в эти моменты. — Её губ коснулась печальная улыбка.
— Он что, руку на тебя поднимал? — В голосе Коннора проступила злоба.
— Нет, нет! Папа не такой, он никогда не бил меня. Он просто всякие вещи начинает говорить гадкие, обиды старые вспоминает. Один раз на работу не вышел с похмелья: это вроде ерунда, с каждым может случиться, но папа всегда ответственный и пунктуальный был во всём, что касается работы. Это не в его характере, вот я и волнуюсь.
— Ты пробовала с ним поговорить?
— А как же! Ты ж меня знаешь. Но он обиделся и сказал, что я из него алкоголика делаю.
— Похоже как раз на начальную стадию алкоголизма, — безрадостно отметил Коннор.
— Вот и я о том же! Ещё этот дядя Роб… достал уже папу поддерживать: «у него сейчас тяжёлый период», «ты его строго судишь», «ему нужна поддержка»… Как будто мы с Клэри его не поддерживаем! Нет, я благодарна дяде Робу за то, что он мне психолога порекомендовал два года назад, знакомый там его какой-то из университета. Таблеток кучу мне выписал в своё время, беседы проводил.
— Из-за твоих прежних страхов? Ты давно мне ничего не говорила про паука, и я решил, что всё в порядке.
— Всё… всё в порядке. Ну, почти. Так сильно не беспокоит уже. Я теперь в основном крепко сплю по ночам.
Мари с неприязнью отдавала себе отчёт, что это не совсем правда, но по мере взросления она начала чувствовать стыд за «детскость» своих проблем и больше не хотела досаждать близким.