— Ты не против, если я завтра побуду у тебя и позову к нам Крис? — заговорила после продолжительного молчания Мари.
— Не против. Крис мне нравится, а ещё подслушивать женские разговоры иногда весьма любопытно, — со смехом ответил Коннор. — Хотя, если серьёзно, я давно не проводил время в компании. На работе-то в основном компания из уродов, типа Рида.
— Знаешь, Рид не такой уж урод, — возразила она; опустила уголки губ и пожала плечами. — Нет, он тяжёлый тип и часто ведёт себя неприятно, но к нему нужен подход. Ты сказал мне примерно то же самое, когда мы впервые беседовали в участке. В глубине души Гэвин просто хочет, чтобы его оценили, восхищались им… Ну, или хотя бы проявили капельку заботы и доброты.
— Лучше буду продолжать считать, что у тебя есть какое-то особое заклинание для задабривания этого засранца.
Они посмотрели друг на друга, тихонько смеясь тем неловким смехом повисшего в воздухе напряжения, какое снимается только решительными действиями. Но никто из них не был полон решимости. И луна, и вода, и деревья, разводили руками в ожидании смелых шагов, а в разморённой тишине раздавались лишь неуверенные вздохи.
— Коннор?
— М?
— А какой возраст согласия в Мичигане? — стараясь сохранять невозмутимость, изрекла Мари, склонив голову и бултыхая ногами.
— Шестнадцать лет, — дежурно ответил тот с профессиональной сухостью, но через пару секунд призадумался. — А тебе это… зачем?
— Да так, ни зачем…
«Не притворяйся, будто решил, что она спросила это из чистого любопытства. Едва ли вопрос был о ком-то другом, уж ты бы первый о нём узнал… Что же я должен делать? Ответ-то, разумеется, простой — ничего аморального и противозаконного. Но до чего трудно впихнуть это в неопределённые, кривые рамки моих и её желаний и чувств. Уверен, все её телесные порывы заглохнут, стоит мне раздеться и явить её взору бесполое тело пластиковой куклы, не предназначенной для эротических утех. Я напичкал себя десятком модификаций и, конечно, мог бы прикрутить себе имитацию члена, вот только смысла в этом столько же, сколько в переливании из пустого в порожнее».
Мари поднялась, взяла в руки обувь и кивнула в сторону дома, надеясь, что по дороге растворится смущение и какое-либо напоминание о её вопросе. Коннор молча направился за ней, принимая всю ответственность за происходящее. Мари подскочила к разросшейся яблони у окна, устало раскинувшей отяжелевшие от плодов ветви, и сорвала самое крупное яблоко, шаловливо подкинула его, поймав обратно в ладонь, затем юркнула в дом следом за Коннором. На цыпочках прокралась в гостиную к узкому платяному шкафу справа от камина, достала одну из его рубашек, чтобы переодеться, и скрылась в ванной. Когда вернулась, обнаружила разобранный и расстеленный для неё диван.
— Ложись на своём месте, — командирским голоском проговорила Мари, — я с комфортом и в кресле расположусь. И нет! — Она остановила его указательным пальцем, как только Коннор собрался возразить ей. — Мы не будем спорить.
— Я и не собирался, — усмехнувшись, сдался он. — Ты уж если из-за пустяка лбом упрёшься, чужие аргументы для тебя белый шум.
— Я рада, что между нами такое взаимопонимание, — саркастично отпустила она, чмокнув его в щёку.
Погасили свет и легли. В упоительной тишине Коннор прокручивал в памяти записи прогулки, боясь окончательного прощания с этой ночью и эмоциями, что охватывали его сегодня. Сквозь картинки и звуки он вдруг расслышал что-то извне, что-то совершенно невозможное, нереальное в своей реальности.
— Подвинься, — тот же командирский голос, только ласковее, — что-то мне там неудобно. — Он не успел произнести ответных слов удивления, как Мари забралась к нему под одеяло и прижалась спиной. — Ничего, что вот так?
— Ничего, — околдованно буркнул Коннор, замерев.
«Так и будешь лежать бревном, идиот? — спросил он себя. — Что может быть красноречивее этой минуты? Обними её. Просто обними. Она должна знать, должна понять, как ты относишься к происходящему, — его правая рука плавно обвила её талию, а левая, подперев подушку, остановилась у плеча. Мари уютно поёрзала в его объятиях и удовлетворённо выдохнула. — Вот теперь славно».
— С днём рождения и добрых снов, — шепнула она, прикрыв веки.
«Ты подожди ещё чуточку. Клянусь, я всё исправлю, я во всём тебе признаюсь, и мы будем жить так, как захотим. Мы с тобой. Дай мне хотя бы год, это ведь совсем немного. Ты пришла ко мне, и этого вполне достаточно, чтобы понять, что мы хотим одного и того же. Послезавтра я буду у Майкла, и ничего больше не будет как раньше. Надеюсь, к лучшему».
В три часа к ним приехала Кристина, и субботний день заметно оживился: после просмотра фильма Коннор и Крис засели играть в приставку, отпуская друг другу смачные подколы в пылу состязательного азарта. Мари увлечённо наблюдала за процессом, подперев висок кулачком и положив ноги на колени Коннора: ей было хорошо и хотелось укутаться этим мгновением. К тому же воспоминания о минувшей ночи разгоняли в ней тревоги и неуверенность. Может быть, если она просто позволит происходящему плыть по течению, всё будет так, как и должно быть? Мари не хотелось думать, что сегодняшний покой может оказаться игрой подсознания, всего лишь на миг упрятавшей её страхи.
— Господи, да у тебя реакция, как у настоящего задрота! — громко сокрушалась проигравшая Кристина.
— Он же коп, — намотав на кончик носа прядь волос, объясняла Мари, — и Гэвин мне говорил, что Коннор отлично стреляет.
— Что? Гэвин сделал мне комплимент? — Коннор издал скептичный смешок, отложив джойстик.
— Тебе-то лично он, разумеется, никогда не скажет!
— Он скорее кусок дерьма проглотит, чем скажет мне что-то доброе.
— Гэвин — это тот дядька с побитой рожей, который для тебя классного репетитора по биологии и географии ещё нашёл? — уточнила Крис.
— Агась. У них с Коннором тёрки там какие-то свои давние.
— Кстати, Эванс, я всё хотела с тобой поговорить кое о чём… Просто знаю, что ты с одной бутылки пива можешь начать пороть горячку и нечаянно задеть кого-нибудь. Помнишь мою знакомую, Джуди? Ну, которая студентка второго курса академии художеств? В общем, когда будем снова тусить с ней, не вздумай заводить любимую шарманку про своё отношение к андроидам: её новый парень — машина.
— Ты шутишь… У неё? Офигеть. — Мария презрительно вздёрнула брови и помотала головой. — Это ведь как, не знаю, всё равно, что спать с вибратором в человеческий рост! — Она запрокинула голову и расхохоталась.
«Вибратор в человеческий рост, — мысленно повторил Коннор, в упор глядя на смеющуюся Мари. — Какое неуютное и точное определение для того, чем я потенциально могу стать, если не смогу что-либо изменить».
— Нет, её можно понять: андроид послушен, деликатен и, готова поспорить, удовлетворяет вообще все её желания. — Её голос становился всё более саркастичным. — Да и потом, парень, наверное, без вредных привычек, без низменных потребностей и без недостатков. Машину любить удобнее, чем живого человека.
— Почему тебя так оскорбляет это? — Крис спустила затёкшую ногу с дивана и развернулась лицом в сторону подруги. — Тебя ведь никто не подкладывает под андроида силком, благо у нас свободная страна, все дела. А люди так уж устроены, что хотят быть счастливы, хотят быть рядом с кем-то подходящим. Ты не хуже меня знаешь, как мало тех, кто находит своё. Ещё меньше находят настоящую любовь. Может, не так уж плохо, что рядом будет тот, кто примет таким, какой есть? И кто вправе судить за это? Общество? Мораль? Хах, да большинство человеческих токсичных пар достойны осуждения куда больше за то, какую отвратительную ячейку общества они образуют!
— То есть, ты считаешь нормальным «потребление любви»? Что мы не должны воспитывать общество, а просто вместо этого заменять «гнилые» образцы куклами? Так что ли?
— Блин, как же ты любишь иногда выкручивать до крайностей… — Крис цокнула и поджала свои красивые аккуратно накрашенные губы. — Умерь этот пафос!