— Не неси ты вот только эту херню про «не достоин»! Что за бред, мать твою? Ты обязан любить себя, хотя бы немного, иначе ничего у тебя не получится, никогда и ни с кем. У меня теперь дебильное чувство, что тебе сначала голову надо лечить, а уж потом только всё остальное модифицировать. — Майкл достал себе ещё пива. — Послушай меня, пожалуйста: я сделаю всё, что в моих силах, вообще всё, я пообещал себе. Но ты никогда не будешь человеком, скорее биороботом — максимально близким к человеку существом. Правда, я хочу, чтобы ты воспринимал эти слова не как приговор, а как закономерность. Видишь ли, Коннор, человечество на протяжении тысячелетий стремилось улучшить свою природу, скорректировать её недостатки, слабость оболочки, и ты можешь стать воплощением этой высокой мечты. Не человек — нечто большее. Часть искусственного в тебе станет щитом и преимуществом. Ты просто не имеешь права отказываться от него или ненавидеть.
— Всё равно, как я буду называться. Важнее то, что я смогу чувствовать, меняться…
— Стареть, увядать, — подхватил его Майкл. — Не забывай, это неотъемлемые условия сделки с человечностью.
— Знаю. Как и то, что умру в конечном счёте. Пусть машины тоже не вечны, у нас всё-таки есть преимущество: разум андроидов не зависит от тела, и при предварительном копировании его можно переносить в другую систему сотни и даже тысячи раз, пока данные не повредятся. А вот с живыми существами так не работает. Человеческую личность составляет не только разум, но и переживания, связанные с телом.
— Ага, сотканы из наших болячек и комплексов. — Майкл улыбнулся. — Кстати об этом: в теории, когда ты совершишь трансформацию, то можешь заметно измениться. Например, стать более раздражительным, ленивым, подверженным страстям или чувству стыда. Гормоны — куда более спонтанные и хаотичные катализаторы поведения, чем программа. Телесные ощущения необратимо повлияют на твоё восприятие себя и окружения.
— Вполне логично. — Коннор пожал плечами. — Но не представляю, каково это на собственной шкуре — просто понимаю сам процесс. Меня вовсе не пугают эти перемены: если бы конструкция позволяла мне бредить во сне, я бредил бы ими.
Но, возвращаясь ночью домой, Коннор впервые ощутил скребущийся по проводам страх — страх перед неизвестностью. Этот эксперимент запросто может убить его, и он никогда не узнает всего того, что мечтал узнать. Через неделю всё должно быть готово к операции: команда медиков, специалистов в области нейрофизиологии и протезирования соберётся в полном составе, первые органы подготовлены к установке.
Он отчитался перед Фаулером сразу же, как вышел на работу. Капитан проявил свойственные ему такт и понимание, несмотря на неуверенность Хэнка, присутствовавшего при этом разговоре, и отстранил Коннора от дел на неопределённый срок.
Момент, которого он так ждал, вот-вот должен был наступить. Но страх гнал Коннора в стены дома Мари, ему хотелось провести с ней как можно больше времени, ведь вскоре им придётся расстаться на время первичной адаптации. Чёрт знает, сколько это займёт времени.
— Ты чего опять грустишь, мой бравый Хартиган²{?}[герой цикла графических новелл Фрэнка Миллера «Город грехов» и одноимённого фильма 2005 г. выпуска режиссёра Роберта Родригеса. Старый коп Джон Хартиган в свой последний рабочий день перед пенсией спасает 11-летнюю девочку Нэнси Каллахан от серийного убийцы-педофила, который оказывается сыном сенатора Рорка — фактически владельца Города грехов. Но спустя 8 лет Хартиган снова должен спасти Нэнси. В этот момент чувства между главными героями начинают носить романтический характер.]? — спросила Мари и привычным движением прикоснулась к спадающей ему на лоб пряди, когда он гостил в доме Эвансов накануне операции.
— Я должен уехать из Детройта. На месяц или дольше. Это связано с работой. — Он лгал ей в очередной раз, но ложь превратилась в отвратительную рутину, неизбежность.
— Мне жуть как интересно, но я не стану донимать тебя вопросами: наверно, дело очень важное и секретное, раз Фаулер доверил его тебе.
Коннор не находил в себе сил для оживлённой беседы и лишь молча глядел, как Мари со скучающим видом набирала ложкой облачко йогурта и отправляла в рот, одёргивая между делом полы его голубой рубашки — той самой, в которой она уехала домой шесть лет назад, уже изрядно застиранной и полинявшей.
Размеренные тихие гудки приборов, оживлённые отрывистые разговоры, яркий искусственный свет, бледно-бирюзовые стены. И всё же на их фоне лицо Хэнка казалось куда бледнее: щёки осунулись за неделю, в движениях нервозность, но за всё это время он не выпил ни капли спиртного — в горло не лезло: «С ним такого прежде не было, — не отрывал от Андерсона глаз Коннор, сидя на кушетке в одних трениках и футболке, — обычно чуть что, так сразу к виски прикладывался». Две женщины, одна ровесница Майкла, вторая сорока трёх лет, выкатили передвижной стеллаж с контейнерами, где в специальном растворе находились биопротезы. Все участники этого проекта были знакомыми Грейса младшего со времён учёбы в университете и не возражали, когда тот потребовал от каждого письменный договор о неразглашении, подкреплённый солидной выплатой. Впрочем, упрямых и тщеславных Майкл уж точно не взял бы к себе на работу, в этом можно было не сомневаться.
Коннора ожидал начальный этап: установка позвоночного столба и грудной клетки, подключение центральной нервной системы к электронному мозгу и установка вспомогательного имплантата для обработки нового типа информации, замена пищеварительной системы от «Киберлайф» протезом Майкла, размещение лёгких, установка временного сердечного протеза, первичное налаживание выделительной и эндокринной систем, а также ускоренное выращивание нейронных сетей.
— Мы довели до ума заменитель крови, который вкачаем на первых порах, — обстоятельно заговорил Майкл, зайдя в операционную явно в приподнятом настроении. — Пока что твоему организму не нужно то количество кислорода, которое потребляет целостный человеческий. — Он сел рядом на кушетку. — Господи, меня аж колбасит, когда думаю о том, что сегодня сделаю… А ведь сколько ещё работы предстоит! Налаживание иммунной системы, постепенная замена пластика с железками мышцами и скелетом: состав его костной ткани, кстати, обладает рядом преимуществ в сравнении с человеческой. Последними модификациями станут новый полуорганический мозг на базе твоего собственного и кожный покров, поэтому пока что ты сможешь чувствовать лишь то, что происходит внутри, но не тактильные ощущения. Правда, я решил в качестве бонуса опробовать прототип нервных окончаний на лице и шее: это будет единственная зона, прикосновения к которой ты сможешь ощутить.
— Что? — Коннор радостно заморгал, уставившись на Майкла. — Это… у меня нет слов!.. Спасибо, — с благодарностью добавил он.
— Система несовершенна, так что некоторые участки останутся неактивными, но в целом она вполне себе рабочая. И, разумеется, временная: состав твоей кожи рано или поздно уничтожит все подведённые нейронные связи и нервные окончания. Просто хочу, чтобы ты уже сейчас смог познакомиться с тактильными ощущениями хотя бы приблизительно.
— Моё лицо наконец-то перестанет быть куском пластика.
— Ну, пока только до линии волос, да. На нём уже закрепим лицевую мускулатуру.
Майкл громко выдохнул и посмотрел на свои ладони: «Тоже мне — длани божьи».
— Как только закончим установку органов, сразу же начнём мощную стимуляцию выработки гормонов, пока ты будешь в отключке несколько дней… Знаешь, о чём я тут подумал? — заговорил он вдруг с мальчишеской улыбкой. — Вот как мужик в одном немножко тебе завидую: сможешь выбрать на свой вкус, какой член тебе приделать. — Майк издал задорный смешок. — Смастерим хоть по колено!
— Несмотря на то, что это будет ещё нескоро, заранее скажу, что лучше обойтись, эм… без экстрима. Далеко не всякое женское тело для этого приспособлено.