— Вот сейчас говоришь чисто как робот.
— Так я и есть робот. — Коннор улыбнулся в ответ. — Меня радует уже то, что он в принципе будет. Наконец-то. А уж остальное решим непосредственно перед установкой.
— Пока обойдёмся фаллическим протезом из неорганических полимеров, чтобы ты мог привыкать к той работе выделительной системы, которая полноценно предполагается в будущем. Но поскольку слабая стимуляция выработки половых гормонов начнётся вместе с остальными, сможешь даже чувствовать нечто похожее на возбуждение при прикосновении Мари к твоему лицу. Не совсем возбуждение, конечно: что-то вроде тех же приятных ощущений, как, скажем, у парализованных ниже пояса.
— Аж в голове не укладывается, сколько перемен за раз со мной случится… Я хоть не перегреюсь и не взорвусь от такого? — Коннор усмехнулся без улыбки.
— Вообще перегрев возможен, но не до такой степени. Имплант, регулирующий связь ЦНС и мозга, как раз будет устранять подобные негативные побочки.
К ним подошёл один из хирургов, худощавый мужчина средних лет с большими квадратными очками, и объявил, что оборудование настроено, а персонал готов начать операцию.
— Ну, вот и понеслась! — Майкл потёр вспотевшие ладони и прошёл к зоне дезинфекции, затем переоделся в чистую форму.
Коннор приблизился к Хэнку, неподвижно стоящему в углу со сложенными на груди руками, и утешающе дотронулся до его плеча.
— Эй, — мягко позвал он Андерсона, — что бы ни случилось сегодня, я рад, что ты рядом. Для меня это очень важно.
— Боже, как же мне страшно, — только и смог вымолвить Хэнк в совершенно несвойственной ему откровенной манере. Его страдания и немыслимый ужас отчётливо передались Коннору. Он вдруг понял, что никогда прежде не видел своего друга настолько растоптанным переживаниями.
— Всё будет хорошо, Хэнк.
И отправился к операционному столу.
Разделся, весь объятый белым светом диодных ламп, деактивировал бионическую кожу и расположился на поверхности стола, к которому подвезли оборудование. К телу подключили приборы и расставили рядом контейнеры с органами. Коннор глядел на потолок и едва верил в происходящее: это была не установка очередной пустышки «Киберлайф».
— Через минуту деактивируем тебя и приступим, — сказал ему Майкл и призадумался на мгновение. — Я хочу кое-что сказать. Не как твой друг или изобретатель, а как человек: ты понятия не имеешь, что тебя ждёт. Поэтому не пугайся так сильно, когда очнёшься: ощущения могут по-настоящему ошарашить тебя.
— Ты ведь знаешь, что я не боюсь.
— До тех пор, пока не откроешь глаза.
— Я готов. Начинайте.
И всё вокруг погрузилось во мрак и гробовую тишину…
«Диагностика новых устройств завершена. Вживлённые органические соединения функционируют нормально. Загрузка данных завершена.
Все системы исправны.
Старт активации: 5, 4, 3, 2, 1…»
Жадный вдох. Ослепительный свет. Тепло растекается внутри: странное, жидкое, не похоже на электричество. Конечности онемели, не пошевелить.
И это… чувство…
Нарастающее покалывание в желудке и в груди, с лица хочется содрать кожу. Слюна выделяется так обильно, что вытекает изо рта. Неприятное жжение на языке — это вкус? Вкус горечи? Кошмар. Пустой желудок ответил мучительным спазмом.
Страх. Нечем дышать. Грудная клетка вот-вот лопнет, воздух прожигает ткани. Всё тело будто придавило небоскрёбом, и на костлявых смрадных лапах где-то рядом подкрадывалась смерть.
— По… по… могите, — захлёбываясь слюной и воздухом, пробормотал Коннор.
— Очнулся! — раздался чей-то голос. А чей — не разобрать из-за тяжёлого сдавливающего чувства, что нарастало с невероятной скоростью.
— На п-помощь, — молил он, не разбирая, спешат к нему добить или сберечь. Слеза тонкой струйкой скатилась за ухо — тёплая и омерзительная: содрать бы кожу там, где она пробежала! — Я умираю!.. Хэнк! — взвыл, как подстреленный зверёныш.
— Тише, тише, ты не умираешь. Дыши глубже.
Но дышать глубже было невозможно: чем сильнее вдох, тем жарче полыхало пламя в груди, рождая искры и вспышки на оптическом блоке, где всё ещё бежали чокнутые строчки обрабатываемой извне информации.
— Хэнк!
— Я здесь, я никуда не уйду. — Хэнк осторожно коснулся его плеча, но даже это лёгкое прикосновение было подобно пытке.
— Пожалуйста, пусть это закончится! — Слёзы горячим градом катились по его вискам. — Не могу, не могу! Вытащите это всё из меня! Я умру! Прямо здесь… сейчас…
Невозможно передать ни единым из существующих слов это чувство. Неизвестно, каким богам молиться. Остаётся лишь осязать, понимать. И быть не в силах сделать хоть что-то.
Он попытался отыскать путь к заветной ячейке памяти. Ничто не могло унять его страданий, лишь то самое воспоминание. Но голова была готова взорваться, и в ней творился настолько неподвластный хаос, что даже в безупречном машинном порядке невозможно было найти единственное место, куда стремилось всё искусственное существо Коннора.
— Я умираю? — лишившись последних сил, процедил сквозь стиснутые зубы Коннор.
— Ты не умираешь. — Только сейчас он узнал голос Майкла.
— Тогда что со мной?
— Это боль, Коннор.
Боль. Четыре буквы, вмещающие в себя нечто необъятное. Боль опутала внутри каждую живую клетку, подчинила себе даже искусственную систему — голодный безжалостный зверь без формы и оболочки. Как люди вообще способны выносить это? Боль так похожа на смерть, на страх, на ничто.
«Твои волосы все в серебре…» — влилось растопленным золотом в его голову, проникло в лёгкие вместе с колючим воздухом.
— Коннор… Сынок, ты слышишь меня? — жалобное, беспомощное причитание старика. Это не мог быть голос Хэнка.
— Волосы все в серебре, — сдавлено прошептал Коннор, обронив последние слёзы. — Серебро…
Он взглянул на потолок, на белёсый свет жужжащих ламп, в лучах которого кружилась волшебная серебристая пыль.
Комментарий к Часть IX
* Необрутализм¹ — направление (стиль) в архитектуре периода 1950-х — 1970-х годов, одна из ветвей послевоенного архитектурного модернизма. Некоторые признаки стиля: интерес к локальному цвету и остро-выразительным фактурам; функциональность; урбанистичность; подчёркнутая массивность форм в сочетании со сложными композиционными решениями; преобладающий строительный материал — железобетон.
* Джон Хартиган² — герой цикла графических новелл Фрэнка Миллера «Город грехов» и одноимённого фильма 2005 г. выпуска режиссёра Роберта Родригеса. Старый коп Джон Хартиган в свой последний рабочий день перед пенсией спасает 11-летнюю девочку Нэнси Каллахан от серийного убийцы-педофила, который оказывается сыном сенатора Рорка — фактически владельца Города грехов. Но спустя 8 лет Хартиган снова должен спасти Нэнси. В этот момент чувства между главными героями начинают носить романтический характер.
Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3531
Группа автора: https://vk.com/public24123540
========== Часть X ==========
Которое это было по счёту утро с тех пор, как он очнулся? Неважно. Оно ничем не отличалось от всех предыдущих: вяжущая назойливая боль длиной в бесконечность, десяток-другой медицинских тестов и тщательная диагностика системы. Коннор чувствовал непроходящую усталость, раздражение и ещё не до конца научился распознавать собственные ощущения. Он мог подолгу терпеть голод, путая его с болью, а от желания почесать кожу лица и вовсе сходил с ума, начиная судорожно сканировать всё вокруг в поисках внешних факторов. Полное отключение более, чем на десять минут, отныне могло повлечь смерть, а уход в спящий режим стал наполовину биологической потребностью. Снов он по-прежнему не видел, его мозг пока не имел для этого соответствующего функционала. Зато вкусовые рецепторы и обоняние развивались быстрее всего. Правда, острые запахи и вкусы, которые превалировали над всеми прочими, вызывали множество неприятных ощущений, и потому Коннору поначалу казалось, что живой мир отвратителен на вкус и смердит.