— Трансформация — это для меня. А правду она обязательно узнает, когда вернётся из Канады.
Покачнулся и пролил содержимое стакана на стойку.
— У тебя что, язык заплетается? — раззадорился Гэвин, смакуя невиданное зрелище.
К гостям подбежала официантка и шустро вытерла пролитое.
― Он как будто до зубов не добегает… Странно себя чувствую, словно сознание от тела отделяется.
― Вот так обычно люди потом и творят всякую фигню.
― Могу себе представить. ― Коннор облокотился на стойку и подпёр ладонью щёку.
― Возьми-ка лучше мой стул и присядь, а то мало ли у тебя ещё и стопы от пола начнут отделяться в самый разгар душевных излияний.
― Пожалуй, ты прав… ― Он сел на предложенный стул и отпил прямиком из бутылки.
― Поаккуратнее с этой штукой! А то сел на стул и тут же в себя поверил?
― Для режима папаши у меня есть Хэнк, ― заторможено произнёс Коннор, резко ткнув Гэвина в плечо, ― мне ещё вот тебя не хватало. Я никогда в жизни не нажирался, дай прочувствовать момент!
― Нихера у тебя ковбойский тон! ― хохоча, отметил Рид, выплюнув обратно в стакан отпитый бурбон. ― Сейчас ещё три глотка пропустишь ― гляди и девок снимать пойдёшь.
― Не пойду. ― Легонько мотнув головой, Коннор улыбнулся.
― А чего так? Тебе что, не приделали этот? ― Он кивнул в сторону паха.
― Приделали. Но не в том дело.
― Тебя кто-то отшил, и ты до сих пор сохнешь по ней?
― Можно и так сказать. Хотя «сохну» уже неподходящее слово: мне теперь спокойно, я чувствую себя целым и живым. ― Коннор огляделся по сторонам осоловелыми довольными глазами. ― Я понял, что не умру без неё и не потеряюсь, ведь вокруг столько всего, чего я ещё не пробовал! Мне так многое стало интересно. А учиться даже приятно. Ведь всякий раз, как я преодолеваю новую высоту, я чувствую, что достиг чего-то стоящего, меня переполняет гордость, радость, появляются новые силы и… Хах, система поощрения организма ― хороший бонус за старания, пусть и нематериальный! ― И размашистым движением пригладил пальцами бровь ― приобретённый им минувшим летом нервный тик. ― Человеческая жизнь вся состоит из этих маленьких побед, преодоления себя, развития.
― Погоди секунду, ― бросил Рид, доставая из кармана куртки завибрировавший телефон.
«Да? Нет, не очень отвлекаешь, ― грустно потупил глаза. ― Я сейчас не могу, с коллегой в баре сижу. Ладно, договорились… Как там мама? ― нервно застучал пальцами по стойке. ― Она мне позавчера опять жаловалась, что ты её обижаешь, скотина. Имей в виду, ещё раз посмеешь хотя бы замахнуться в её сторону, я тебе яйца отстрелю! И даже не послушаю её уговоров… Ладно, до связи», ― тяжело выдохнул и убрал трубку обратно, затем лихо осушил стакан.
― Отчим мой. ― Гэвин почувствовал в выражении лица собеседника незаданный вопрос. ― Та ещё мразина, как и родной папаша. Мама умеет находить подонков! Всю жизнь верила, что лучшего не достойна. Позволяла руку на себя поднимать. Отчим и на мне мелком отыгрывался… Но в семнадцать я впервые сумел дать ему отпор: сломал козлу нос и вывихнул правую руку. После этого он по струночке стал ходить в моём присутствии. Я тогда-то и копом стать решил. Сам, конечно, не подарок был, ввязывался во всякую херню, но академия подарила мне новую жизнь и возможность доказать нерадивым предкам, что я не пустое место, понимаешь?
Коннор сочувствующе кивнул, ощущая ватными ногами, как задвигался пол. Над головами посетителей лениво клубились бело-сизые струи сигаретного дыма, утекая в открытые форточки под потолком. В дальнем углу, под столом, пьяная в стельку девчонка делала минет своему парню, изредка прерываясь, чтобы глотнуть пива. Зато рядом горела симпатичная неоновая табличка в половину стены с надписью «Виски ― моя лучшая подружка». Сквозь удушливый туман и толпу на Коннора двигался лысый бородатый бугай в поношенной кожанке: его лицо багровело с каждым шагом, а усики в крошках над верхней губой нелепо дёргались, словно приклеенные.
― Вот ты где, смазливый ублюдок! ― заорал он, схватил Коннора за грудки и тряхнул. ― Синтия мне всё про вас рассказала! И теперь я спущу прямо здесь твои портки и отымею до смерти.
― Здоровяк, ты очень крут, конечно, ― дипломатично начал тот, не желая накалять ситуацию, ― но я не знаю никакую Синтию. Ты что-то напутал.
― Я знаю, что ты трахаешь мою жену!
― Вали отсюда, образина, пока я не ушатал тебя за то, что ты нам с приятелем помешал вести душевную беседу, ― напряжённо и самодовольно вмешался Гэвин, сделав контрольный глоток и начав разминать кисти рук. ― Сам следи за щелью своей жёнушки, раз она у тебя так любит налево гульнуть.
― Ах ты уёбок! ― заорал бугай, отбросив в сторону Коннора, и замахнулся на Рида.
― Гэвин, чёрт возьми! ― крикнула Джоан, заметив, что её бывший опять ввязался в драку.
Шорох, стук, битое стекло, хруст костей, улюлюканье в толпе: противник повалил Рида на чей-то столик. Коннор потряс головой, проморгался и, едва встав на ноги, получил в челюсть от друга бородатого бугая. Рухнул лицом на облитый спиртным пол, сплюнул густую кровавую слюну и почувствовал, как в жилах начало закипать, а под кожей пульсировать. В ушах стоял противный звон, почему-то напоминавший боевой сигнал. «Даже не пробуй встать!» ― завопил его противник, утирая пот со лба. «Ага, хрен тебе», ― рассмеялся Коннор, обнажив окровавленные зубы. Пока поднимался, успел увернуться, и незнакомец влетел головой в соседний столик. Быстро оклемавшись, развернулся и двинулся на Коннора. «Материал моих костей на тридцать процентов прочнее, а при хорошей концентрации я могу направить всю силу удара так, что вырублю его наглухо. Нужно лишь собраться», ― мышцы напряглись, стопы крепче вжались в пол, сделал стремительный выпад ― промахнулся. Увернулся, блокировал удар, снова увернулся: чуть не размазался о стену. Измотанный противник сделал последнюю попытку и был отправлен в нокаут. Головная боль и звон стали невыносимыми, и Коннор мучительно зажмурился, но вспомнил про Гэвина. Шатаясь из стороны в сторону, как парусник в шторм, подкрался к бородатому бугаю, но тот резко обернулся и прописал лбом в лоб не готовому к такому повороту Коннору. Звон прекратился, и перед глазами расплылась чернота.
Сколько времени он провёл в отключке? Едва ли в этом мраке существовало время. Вокруг лишь бескрайние чёрные воды. На него плыл гигантский лялиус, разинув необъятный рот: «Ты спас мне жизнь, храбрый воин. Спасибо тебе!» ― невнятно промямлила рыба и растворилась в толще воды.
«Ничего поумнее не придумали, два идиота?» ― донёсся откуда-то с морского дна знакомый голос. «Ну, подумаешь, помутузились с мужиками в баре! Ему даже познавательно. Твой сынок был очень крут, ты бы нас видел!» ― он узнал Гэвина и медленно открыл глаза, ощутив сухость во рту и привкус железа.
― Живой? ― Перед ним возникло родное седобородое лицо Хэнка.
― Чуть-чуть, ― буркнул он неуверенно.
― Встать можешь?
― Сомневаюсь.
― М-да, не думал, что однажды настанет момент, когда мне придётся тащить тебя вдрызг пьяного, а не наоборот. ― Андерсон тепло рассмеялся, закидывая руку Коннора себе на плечо.
― Я помогу. ― Гэвин зашёл с другой стороны.
― Ты тоже полезай в авто, ― скомандовал Хэнк, ― хватит на сегодня с обоих.
***
Поначалу Мари казалось, что она не вынесет пытку разлукой. Она не могла представить, как сможет жить без его голоса, успокаивающих и вместе с тем волнующих прикосновений, без долгих разговоров, шуток, вечерних прогулок. Сложно было даже вообразить себе месяцы и годы без Коннора. Но дни ярко сгорали один за другим ― полыхали в пламени походных костров, стекали дождём по запотевшим окнам, составляли слова в учебниках, разносились в воздухе вместе со смехом одноклассников, шелестели с листвой. Вопреки прежним мрачным размышлениям, самым пугающим оказалось вовсе не то, что она не сможет без Коннора, а осознание, что напротив ― может. Тоска не заполняла всё её существо, и каждый новый день был не похож на предыдущий. Мари скучала по своему милому другу, но стремление к успехам в учёбе и волонтёрская работа поглотили её без остатка. К тому же раз в месяц к ней приезжала Кристина: её бабушка и дедушка жили в Канаде, и на летних поездках в лагерь она обычно останавливалась у них. Теперь у Крис появился повод для дальних поездок не только летом.