Мари обнаружила, что её физическое состояние вдали от дома заметно улучшилось, пропали сонливость и тревожность. У Роберта больше не было беспрепятственного доступа к её телу, и организм постепенно очищался от регулярно вводимых прежде препаратов, которыми дядя накачивал Мари в те ночи, когда приходил. Присутствие паука стало почти неощутимым, и она обрадовалась, что детские страхи уходили в прошлое.
Семнадцатилетие запечатлелось в памяти Мари постоянными поездками по стране и двумя вылетами в Хорватию и Грецию для изучения местного климата и экологической обстановки: немногие страны сумели сохранить чистоту воздуха, почвы и водоёмов для выращивания полезных и разнообразных продуктов, потому являлись удобными местами для разработки современных технологий, которые подходили бы для условий в США. Но Мари была рада возвращаться в Квебек¹{?}[1-я по площади и 2-я по населению провинция Канады. Административный центр — город Квебек, крупнейший город — Монреаль. Официальный язык провинции — французский, который является родным более чем для 80% населения.] , где жила у сестры Клариссы ― Линды. Она обожала их долгие прогулки в полях, окружённых прекрасными, величественными лесами, когда можно было подолгу говорить о жизни и искусстве: Линда работала преподавателем искусствоведения и рассказывала о предмете своей профессии с увлекательным жаром. А ещё по вечерам она учила Мари французскому на веранде своего дома за чашкой травяного чая с мёдом. Мудрая и аристократичная Линда была непохожа на пылкую и инфантильную Клэри, но, как и младшая сестра, обладала той же бескорыстностью и добрым отношением к людям и ко всему живому.
На восемнадцатый день рождения в гости приехали отец с мачехой и Кристина. Как и Кларисса, Линда готовила великолепную выпечку, поэтому, помимо прочих угощений, праздничный стол был уставлен шестью видами пирогов. К ночи Роджер изрядно напился, но вёл себя пристойно. Когда празднование практически стихло, сестры остались болтать перед камином вместе с Кристиной о её планах на поступление в университет. Мистер Эванс вышел на веранду к дочери, молчаливо и задумчиво глядящей вдаль, на поля и соседские дома.
― Я чего-то надрался и совсем забыл передать тебе посылки. ― Шмыгнув носом, Роджер протянул ей две небольшие подарочные коробки. ― Это вот от дяди Роба: он мне, кстати, уже показывал, ― пояснил с довольной хмельной улыбкой до ушей, ― потрясающий выбор! Очень зрелый и солидный подарок, тебе понравится. А это вот Коннор твой передал.
― Коннор?
Имя-выстрел, налетевшая стихия. Мари показалось, что даже ночные насекомые и птицы смолкли, когда из уст отца сорвалось сплетение милых сердцу звуков.
― Ага. Не знаю, что там, да и хрен с ним ― откроешь да сама увидишь. Он просил передать тебе, что ни в коем случае не собирается навязываться, раз уж ты не хочешь общения, но для него было важно поздравить тебя с совершеннолетием.
Задержав дыхание, Мари приняла продолговатую коробочку с синей лентой: почти невесомая, она была неимоверно тяжела, оттягивала вниз дрожащую руку.
― Ну, открывай скорее! ― буркнул Роджер, отпив пива.
Мари осторожно потянула за кончик ленты, и синяя бабочка превратилась в шёлковую змейку, повисшую на запястье.
― Не, не! От дяди Роба который открой, ― деловито поправил он.
― Оу… ― Она скептично вздёрнула подбородок и свела домиком брови. ― Да, конечно…
Она совсем не удивилась, когда достала подарок дяди ― золотые механические часы: изящная ручная работа, на корпусе гравировка с её именем, а на браслете вставки из рубинов. Мари вспомнила точно такие же рубины на зажигалке Роберта.
― Здоровские, скажи? Эх, хотел бы я Клэри похожие подарить, но мне с зарплатой копа о них только мечтать.
― Если нравятся, можешь подарить ей мои. Я вряд ли такие буду носить.
― Но это же подарок! Если дядя узнает, представляешь, как обидится? Мари, ты как ребёнок, ей богу.
― Приятно, конечно, я не спорю. Просто дядя Роб меня не знает и дарит всегда дорогое, но то, что мне вовсе не нужно. Клэри хотя бы действительно будет носить эти часы. ― Отложила подаренное на гамак и вскрыла вторую упаковку. ― Сертификат, ― объявила она и развернула его лицевой стороной к отцу. ― Расширенные онлайн-курсы по моей будущей специальности. ― И тепло улыбнулась.
― И чего в них особенного? Я бы и сам мог тебе такие оплатить. ― Он ворчливо пожал плечами.
― Сомневаюсь, что тебе пришло бы такое в голову.
Мари тут же пожалела о произнесённом, боясь обидеть Роджера, но он никак не отреагировал: поцеловал дочь в лоб и допил своё пиво, пожелав после спокойной ночи.
С полей дохнуло свежестью остывающей травы и хвои, воздух стал прохладнее и чище. Мари собрала подарки и вдруг заметила, что из сертификата торчит аккуратно сложенный лист с продавленными рукописными буквами. К горлу подступил ком. С опаской достала листок и развернула его. Это оказалось короткое письмо ― посланник вычеркнутого из мечтаний дорогого друга.
«С днём рождения, милая принцесса Мононоке! Я искренне верю, что ты добьёшься всего, чего хочешь. Буду счастлив, если эти уроки станут ещё одной ступенькой на твоём пути к спасению мира, который ты так любишь. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Я вспоминаю о тебе каждый день и мечтаю вновь увидеть, как ты улыбаешься мне.
С любовью и наилучшими пожеланиями, твой бравый Хартиган».
Через неделю Линда взяла Мари с собой в Монреаль²{?}[самый крупный город в провинции Квебек и второй по величине город в Канаде.], чтобы навестить подругу. Они весь день гуляли по улицам города, посетили парочку кафе, и по дороге к дому остановились в ювелирном магазинчике. Женщины принялись с девчачьим восторгом осматривать витрины, Мари же без интереса изучала сверкающие тысячами радужных огоньков бриллиантовые ожерелья, увесистые серьги и кольца с внушительными вставками.
― Я хочу тебе что-нибудь подарить на прошедший день рождения! ― с горящими глазами заявила Линда. ― Знаю, ты просила без подарков, но, когда я согласно кивнула, это было ложью. Просто выбирала подходящий момент, когда смогу уломать тебя.
― Лин, ради всего свят…
― Пожалуйста, Мими! ― Ей, очевидно, понравилась эта форма имени из уст недавно приезжавшей Клариссы. ― Выбери хотя бы маленькую подвесочку.
― Ладно, если так хочешь транжирить деньги, я выберу. ― Мари смешливо поджала губы.
Вяло уставилась на россыпь золотых побрякушек, и сияние их разноцветных каменьев будто протягивало к ней переливчатые ручонки в мольбе обратить на них внимание. Её взгляд приковала к себе палетка с буквами английского алфавита. «A, B, C, ― беззвучно стали приговаривать её губы. ― C…»
Золотой полумесяц с двумя крохотными сапфирами разветвлялся в мыслях Мари, превращаясь в любимое до дрожи «имя-выстрел».
― Пусть будет вот эта подвеска. ― Указала пальцем.
― Вот эта? А почему не с буквой «M»? ― удивилась Линда.
― Это… Это в честь Канады. На память, ― с натянутой улыбкой соврала Мари, крепко сжав вспотевшие ладони.
― Боже, так трогательно, ― заметила подруга Линды, сложив руки в замочек. ― Кстати, наш Монреаль когда-то назывался Вилль-Мари³{?}[город Марии. Первоначальное название Монреаля.], ― и одобрительно подмигнула.
― О, круто. ― Мари закивала ей в ответ.
Спонтанно. Иррационально. Сентиментально. Мари избавилась от него в мыслях, в мечтах и надеждах на будущее. Но что-то внутри непостижимо боялось навсегда потерять самое драгоценное. Гораздо драгоценней всех сверкающих вокруг бриллиантов.
Выпускной класс. Звучало почти невероятно. В детстве Мари казалось, что школа не кончится никогда. Но неожиданно наступил последний год учёбы, и взрослая жизнь перескакивала порог, не разуваясь, шумно вбегала в гостиную и топталась на белом ворсистом ковре. О поступлении Мари почти не переживала, поскольку высокие баллы и многолетнее участие в экологической подготовительной программе университета уже обеспечили ей место.