— Тебе на работу не пора? — Она недоверчиво хмыкнула.
— Я успею.
— Интересно, на что ты рассчитывал? Что я наброшусь на тебя прямо здесь? — Мари смешливо изогнула брови.
— Как-то уж чересчур.
— Как и твоя выходка.
— Согласен, вышло нелепо. — Коннор виновато поник головой. — Просто меня доконало одиночество. Из числа близких людей тебя в моей жизни становится всё меньше. Всегда так глупо расстаёмся…
— Я понимаю. — Она отбросила свою холодность и накрыла ладонью его кисть. — Но хочу, чтобы ты доверился мне и немного подождал. Иначе разозлюсь, вместо того, чтобы думать о чём-то позитивном.
Такси остановилось недалеко от здания университета, и электронный услужливый голос поблагодарил за пользование услугами. Когда открылись автоматические двери, Коннор ощутил, как ускользает тепло тела Мари, и развернул её к себе, обвив руками тонкую талию. Несколько мгновений пытался запечатлеть в памяти её черты, чтобы сберечь их до исхода дня, сомкнул веки и с жаром приблизился к её губам, но уткнулся в прохладный металл кольца. Открыв глаза, увидел перед собой выставленный вперёд средний палец и дурашливую ухмылочку Мари.
— Удачи на работе! — Она чмокнула его в скулу и выпорхнула наружу.
Сероглазый рыжеволосый сентябрь поровну делился днями с дождём и солнцем. По остывшим улицам кружили разноцветные листопады, застилая землю дивным ковром. Сентябрь бесцеремонно заглядывал в окна, наблюдал, как ждут подступающих всё ближе холодов. Он приносил дурные и добрые вести, преждевременно сковывал сердце тоской по летнему зною.
Коннор с головой ушёл в работу: успешно пройдя комиссию по признанию его человеком и тест на повышение, он морально готовился к огласке. Через несколько дней состоится пресс-конференция, где ему придётся отвечать на вопросы журналистов, научных сотрудников и высокопоставленных лиц в отрасли робототехники. Он был растерян и подавлен, но притворялся, что его не волнует предстоящее событие. Загруженности новые переживания не убавляли: вместе с Гэвином Коннор расследовал серию убийств андроидов. Судя по уликам и оставленным посланиям, их совершил непримиримый противник предложенных в правительстве реформ, которые должны расширить права девиантов. Жаркие споры вокруг потенциальных изменений не смолкали с лета и влекли за собой множество неоднозначных последствий.
Шёл одиннадцатый час вечера, направлялись к месту преступления на машине Гэвина. Некоторое время оба вели молчаливую борьбу за музыку: Коннору в целом нравился музыкальный вкус напарника, но в этот раз Рид упорно пытался поставить альбом группы, которую Коннор терпеть не мог. В сторону закатывая глаза и беззвучно цокая, он то и дело переключал аудиодорожки, пока не получил по рукам.
― Моя тачка ― мои правила, ― возмутился Рид, метнув воинственный взгляд на пассажира.
― Только не когда ты ставишь это говно…
― «Рыцари чёрной смерти» ― вот что подлинное говнище!
― Посмотрим, как ты повторишь это Хэнку в лицо.
― Что, уже прикинул, как будешь сопли у папани на коленях пускать, утираясь слюнявчиком?
― И обязательно тыкну пальцем в негодяя, который мне куличики сломал.
Коннор проверил поступившее рабочее сообщение от Криса.
― Что там нового? ― Рид сделался серьёзным.
― Не так уж много: говорит, успели подтвердить, что почерк действительно принадлежит нашему несогласному бунтарю, но появились основания полагать, что это могла быть группа лиц, а не один человек, как было ранее.
― Или, как мы думали, что так было ранее. ― Гэвин подумал несколько секунд и поставил песню, которая нравилась Коннору. ― Ты, конечно, нашёл время вернуть свой диод, ― тугой смешок, ― по улицам, вон, маньяки андроидские ходят, а ты светишь этой хернёй.
― Если бы я боялся маньяков, сидел дома и на работу не ездил бы.
― Всё равно: выглядишь как дебил.
― Не выгляжу. Просто ты стыдишься меня теперь.
― Чего заладил?
― Я не обвиняю тебя, так, для справки. Просто сказал, что думаю.
― В жопу иди со своими думаньями. ― Гэвин фыркнул, поддав скорости.
― Но ты действительно потеплел лишь потому, что я стал уязвим. Стал таким, как ты. В обратной ситуации этого никогда не произошло бы… И я понимаю тебя.
― Нихрена ты не понимаешь насчёт меня.
― Возможно. ― Коннор дипломатично кивнул и приметил, как за окном косой ливень уже вовсю хлестал крыши простывших домов и ускоряющих шаг прохожих. ― Но вместе с тем, я думаю, что тебе просто было страшно оказаться ненужным. Особенно после всего, через что ты прошёл, когда пацаном решил поступить в академию. Тебя злило, что ты из кожи вон лез, чтобы показать себя, но в ответ мир пригрозил выкинуть живых людей за борт и заменить их роботами. Вдобавок тот, кем ты когда-то восхищался, вдруг оскотинился и обозлился на весь мир, стал проявлять непрофессионализм и наплевательство, а ему всё сходило с рук за прошлые заслуги ― тогда он стал тебе врагом наравне с машинами. Это я как раз понимаю.
И Коннор увидел, как свет фонарей выхватил из темноты лицо Гэвина, бессовестно выдав его слабость и мелькнувшую в уголках губ зыбкую грусть.
― М-да… Андерсон в своё время всем на вентилятор накинул, ― процедил нарочито сухо Гэвин.
Въехали в элитный квартал, пронизанный бирюзовыми и фиолетовыми лучами света да мерцанием табличек дорогих заведений. Одним из таких был секс-клуб «Шёлк», где произошло убийство.
― Такое чувство, что меня отшвырнуло на двенадцать лет назад, ― задумчиво изрёк Коннор, разглядывая аляпистую вывеску, ― только теперь жертва и убийца поменялись местами.
― Ты скупую слёзку ностальгии ещё пусти по воспоминанию, как припёрся в «Рай» со своим смердящим перегаром старым дурнем.
― Просто тот вечер запомнился мне по многим причинам.
― Которые я не хочу выяснять, ― забавно дёрнув бровями, отмахнулся Рид и накинул на голову торчащий из-под куртки капюшон толстовки. ― У нас куча работы и труп пластиковой девки, заляпанный голубой кровью. За дело, сержант! ― И вышел из авто.
«Сержант, ― до сих пор не веря, повторил Коннор. ― Теперь вместо Хэнка главный я… Как это всё странно».
Ливень никак не унимался, запускал мокрые ледяные ручища за шиворот, и Коннор поднял ворот пальто чуть не до скул, зябко поёжившись. Небо почернело и казалось немыслимо высоким. Завывающий ветер воспоминаний насвистывал мелодию далёких дней, что отныне чудились Коннору электронным зазеркальем — небывальщиной, в которой он себе не принадлежал. Вдохнул полной грудью промозглую сырость и двинулся вслед за напарником.
Когда-то обстановка в «Шёлке» мало чем отличалась от десятков подобных ему заведений: те же стеклянные витрины с полуобнажёнными телами и вереницы комнат для уединения. Теперь он скинул с себя «магазинный» налёт и больше напоминал будуар¹{?}[(фр. boudoir) комната, принадлежащая женщине: ванная, гардероб и/или спальня. Будуар можно считать аналогом кабинета для мужчины. В более поздние периоды будуары использовали для создания предметов искусства, посвящённых женщине. Именно спальни элитных куртизанок было принято называть будуарами.], средоточие архаичного гедонизма. Девушки-андроиды, предоставляющие секс-услуги, сидели на баро́чных креслах, обитых малиновым бархатом и украшенных сусальным золотом. Разодетые в откровенные наряды на сюжет любой фантазии, одни были зайчиками и лисичками, другие старшеклассницами, третьи госпожами или нимфами. За столом праздно болтали юноши, выряженные в греческих богов.
Карикатурный эротизм масок, что неизменно забавляет и позволяет спрятаться от себя. Приторная безвкусная пошлость, которая не выходит из моды.
Одним из любимых высказываний сотрудников здесь было: «До чего же всё-таки “Рай” скучное дерьмо! Разве можно настолько уныло продавать столь весёлое занятие как секс?» — оно же стало неофициальным агрессивным рекламным лозунгом клуба.