Ничего не понимаю. Мы пробыли в лесу не дольше пары часов. Солнце сядет только в девять, а до этого ещё далеко, так ведь?
У меня болит голова под повязкой. Сколько времени длился мой обморок?
– Может, солнце зашло за очень большую тучу, – говорю я, силясь понять, отчего свет померк. – А в лесу всегда темнее, чем на открытом месте.
Диззи качает головой:
– Послушай.
Стоя неподвижно, я поворачиваю голову и пытаюсь уловить звук, который имеет в виду Диззи. Но ничего не слышно. Стоит тишина.
Я смотрю на Джонни и на его лице вижу такое же озадаченное выражение.
– Ничего не слышу, – говорю я.
– В том-то и дело, – отвечает Диззи. – Птицы молчат.
– И что? – спрашивает Джонни. – Неужели ты переживаешь из-за своих дурацких рисунков?
– Нет, – говорит Диззи, не обращая внимания на насмешку. – Птицы знают, который час. Они разлетелись по гнёздам. Это значит, что настала ночь.
Тишина, заодно с темнотой, сгущается вокруг нас, поглощая слова Диззи.
Я напрягаю слух, отчаянно надеясь расслышать хоть что-то. Не только птицы перестали петь, но и сам лес притих. Непрерывный шелест листвы превратился в беззвучный гул. Я вздрагиваю; холодный пот пропитывает повязку на голове. Мы, все трое, инстинктивно подходим ближе друг к другу. В полной тишине хруст сухих листьев под ногами кажется неестественно громким.
И тут из зарослей доносится громкая трель – поток вибрирующих звуков.
Чк-чк-чк-чк-тсрр-чк-чк-чк-чк.
– Это птица, – говорю я, не в силах скрыть облегчение, и смотрю наверх. – Вот видишь… значит, ещё не ночь.
Ветви окутаны серебристой мглой; устроившись где-то на незримом насесте, птица снова начинает петь.
Чк-чк-чк. Тсср-тсср…
– Это козодой, – полушёпотом говорит Диззи. – Ночная птица.
– В смысле «ночная»? – в полный голос спрашивает Джонни. – Он же всё равно птица?
– Да, – отвечает Диззи, – но козодой вылетает только ночью. Тогда он охотится.
Надеюсь, он ошибается.
Родители ждут меня к половине восьмого.
Козодой поёт, а всё вокруг заволакивают тени. Темнота сгущается, и я с дрожью понимаю, что Диззи прав.
Сейчас ночь, и мы заблудились в лесу.
Козодой снова поёт – и звучит это ещё более странно, чем раньше.
Тсср-чк-тсср-чк. Тсср-тсср-тсср.
Пение козодоя замедляется, звуки размываются, тянутся, один громче другого…
– Эта тварь действует мне на нервы, – ворчит Джонни.
Нагнувшись, он подбирает что-то с земли. Когда он выпрямляется, я замечаю у него в руке камень.
– Не надо…
Но прежде чем Диззи успевает договорить, Джонни швыряет камнем в крону дерева, целясь в источник звука.
Тсср-тсср-чк-чк.
Я слышу, как камень пролетает сквозь листву. Раздаётся глухой удар. Птица замолкает. Возможно, камень попал в цель.
– Вот она и заткнулась, – говорит Джонни, удовлетворённо отряхивая руки.
Тсср. Чк-чк-чк. Тсср.
У меня встают волосы дыбом – этот жуткий напев теперь звучит прямо надо мной. В нём есть что-то механическое. Я слышу одни и те же две ноты – долгую и короткую, повторяющиеся в разных вариациях.
Ритмическое щёлканье эхом отдаётся в голове… и я внезапно понимаю, что это такое:
– Это не просто птица поёт… это азбука Морзе*!
В старой папиной книжке для скаутов целая страница посвящена азбуке Морзе. Это специальный шифр, и им можно передавать сообщения. Каждая буква алфавита обозначается разной последовательностью точек и тире. Если пользоваться телеграфным ключом, чтобы передать сообщение азбукой Морзе, точки и тире звучат как щелчки – точно такие же, какие я слышу сейчас.
Чк-тссср.
Точка-тире.
– Как птица может петь азбукой Морзе? – насмешливо звучит в полутьме голос Джонни. – У тебя что, последние мозги вышибло?
Я бросаю на Джонни сердитый взгляд, которого он, впрочем, в сумерках не замечает. Я-то знаю, как звучит азбука Морзе. Мне достался старинный телеграфный ключ: он лежал среди дедушкиных вещей в шкафу в моей новой спальне. На деревянной подставке написано «Собственность почты». Дедушка когда-то работал на деревенской почте – наверное, он спёр эту штуку оттуда. Было несложно разобраться, как она работает. Основная часть ключа – длинная латунная ручка с круглой деревянной головкой на конце. Под ней – свёрнутая пружина и два металлических контакта, один наверху, другой внизу. Когда опускаешь ручку, контакты соприкасаются, замыкая цепь и посылая сигнал. Один щелчок – точка; а если удерживать ключ в нижнем положении втрое дольше – это тире. В «Руководстве для бойскаутов» написано, что каждый бойскаут должен знать азбуку Морзе – тогда он сможет послать сообщение, оказавшись в безлюдной местности. Хотя папа говорит, что девчонке никогда не стать бойскаутом, я тем не менее упражняюсь с ключом и знаю азбуку Морзе наизусть. Я часто сижу за столом в спальне и отбиваю тайные послания, чтобы не слышать, как мама с папой ругаются внизу.