Терций заметно побледнел.
Глава 3. Таинственный наследник
Иззе понял Терция сразу, только взглянув на испуганные глаза. У самого при этом начисто пропало какое-либо выражение. Надгробная статуя, и та выглядит эмоциональней.
— По правде говоря, я с сомнением отнесся к предосторожности госпожи матриарха по поводу вашей безопасности, — сказал дроу, надевая шляпу. Мантилья окончательно закрыла от Терция лицо говорящего. — Теперь я вижу, что она не зря волновалась. Я немедленно доложу ей об этом. А вы оставайтесь дома. Никому не открывайте до моего возвращения.
Здравая мысль. Терций и так не на шутку испугался слежки. Но пока он отсиживается в убежище, убийца может окончательно замести следы. А если госпожа Валасте потеряет все, то на дно погрузится и вся его жизнь.
— Нет, Иззе, у меня другая идея, — ответил Терций. — Я собираюсь пойти в Мертвый город. Возьму с собой Амико, он сможет защитить меня, если потребуется. Вы же отправляйтесь к госпоже послу. Еще я хочу, чтобы вы зашли к Сауресу, опросили слуг.
Иззе удивленно хмыкнул из-под мантильи, но ничего не сказал. Только после его ухода Терций понял, что, кажется, сделал большую глупость. Во-первых, добровольно подверг себя опасности; во-вторых, послал темного эльфа к людям, которые уверены, что их господина убил темный эльф. За Иззе он не переживал. Этот унесет ноги откуда угодно. А вот повторить визит к Сауресу придется уже самостоятельно.
— Вы сказали, что я смогу вас защитить, — с сомнением протянул Амико. — Я… не уверен.
— Ты неплохо обучился за восемь лет. — Терций погладил гомункула по сиреневой голове. — Дерешься куда лучше меня. Не сомневайся в себе.
Прежде чем выйти в город, они припрятали в одежде по кинжалу. Носить при себе клинок было непозволительной роскошью и совсем не по статусу, но это было их единственное оружие помимо бдительности.
Еще на подходе к Мертвому городу Терций поразился удивительной тишине. Если Карамаргоса была полна городского шума, пригород — пением птиц и голосами домашнего скота, то здесь словно падал отделяющий от окружающего мира занавес. Ни стука молотков, ни шуршания песка под ногами, ни криков и брани бригадиров. Абсолютное безмолвие, только ветер рисовал узоры между старых зданий. Куда подевался весь народ?
— Будь начеку, Амико, — предупредил Терций.
Из-за угла здания показалась одинокая фигура и медленно приблизилась к ним. Это был тот самый белоснежный гомункул, который водил их вчера по руинам. Он медленно поклонился:
— Добрый день. Что требуется господину?
— Я пришел задать еще несколько вопросов по поводу раскопок. — Терций снова оглянулся. — Где ваш хозяин? Где все?
— Все? — гомункул посмотрел по сторонам, улыбнулся. — Отправлены на другие работы. На какие точно, мне неизвестно.
— Что это значит? А как же раскопки?
Гомункул вздохнул:
— К сожалению, со смертью господина Сауреса раскопки временно остановили. Вчера вы застали последний день.
Терций удивленно кивнул на гомункула:
— А… вы?
— А я был создан специально для помощи в раскопках Мертвого города. Я буду ждать их возобновления. Несмотря на все разногласия.
— Разногласия?
— Да. — Гомункул печально кивнул головой. — В последнее время господин Саурес очень сильно нервничал. У него был конфликт с руководством.
— Руководством?
— Жречеством, — уточнил Белый. — Не знаю деталей, но я был создан обращать внимание на все, что может повлиять на раскопки.
Какая удача. Этот гомункул многое мог рассказать. Терций предложил ему прогуляться, и тот благодарно согласился. Лилеон в лучах полуденного солнца выглядел полуразрушенной сахарной фигурой на столе богатого вельможи.
— Серьезные раскопки Лилеона начались почти шесть лет назад, — рассказывал Белый, пока они шли вдоль улицы. — Меня создали примерно в то же время. Конечно, раскопки проводились и раньше, но без какой-либо системы и конкретной цели, кроме поиска сокровищ. Никого из этих копателей не интересовали сами джаалдары. И вот церковь поручила это дело Клаудио Сауресу. Тот быстро навел порядок в Лилеоне. Появился план, полная опись найденного. Останки начали отправлять на перезахоронение в Апарон. Потом наткнулись на Первый Храм. Да…
Они как раз пришли к дверям упомянутого храма. Белый провел руками по грубо вытесанным дверям.
— Господин Саурес был одержим этим храмом, — продолжил гомункул. — Остальной город перестал для него существовать. Наверное, поэтому у него и возник конфликт. Незадолго до смерти его вызывал к себе главный жрец, и господин Саурес вернулся очень расстроенным. Кричал, ударил своего гомункула, даже мальчишке досталось.