— Амико, распорядись насчет поклажи. — Терций обернулся к невысокой юношеской фигуре за спиной, что куталась в необъятный серый плащ, словно больной проказой. — И можешь больше не прятаться.
Амико, за восемь лет привыкший ходить только с глухим капюшоном на голове, наконец откинул его и начал распоряжаться звонким мальчишеским голосом. В Карамаргосе никого не удивить сиреневыми глазами и волосами, мраморно-белой кожей. В Карамаргосе каждый пятый на улицах — гомункул, искусственный человек, созданный служить истинным людям. Великое алхимическое достижение, унаследованное у джаалдаров и поставляемое Карамаргосой во все уголки Ойкумены. Кому нужны жаждущие свободы рабы или ропщущие крестьяне, когда есть гомункулы — идеальные, беспрекословные слуги?
Терций проследил на Бонамико внимательными черными глазами. Когда-то ему подарила этого мальчика особа столь высокого полета, что отказаться от подарка было равносильно смертному приговору. «Он создан специально для тебя, — сказала дарительница, — и он послужит тебе верой и правдой». С тех пор не было ни дня, чтобы он пожалел о своем приобретении. Особенно остро это проявилось в изгнании. Амико стал ему другом и отдушиной, когда весь мир отвернулся.
Топот кованых сапог по дереву, и вот к «Беглянке Розе» подбежал отряд гвардейцев в цветах главного жреца.
— Господин Веласко? Господин Молина ожидает вас.
Терций вздохнул. Печальное напоминание, почему он вернулся из своего изгнания. Кто знает, сколько бы еще лет он вялился на присоленной скале, если бы не письмо секретаря главного королевского жреца, Альваро Молины. Тот призывал его в столицу, как главного онтейского эксперта по темным эльфам. Молина обещал помилование и возвращение былых привилегий. Редчайший сыр в изысканной мышеловке, но Терций ухватился за эту возможность.
Веласко сказал Амико подготовить дом к его прибытию, и гвардейцы сопроводили его к экипажу. Внутри, старательно прикрыв нос надушенным платком, сидел и сам личный секретарь главного королевского жреца. Альваро Молине было почти шестьдесят, и он не часто спускался к порту из хором на Священном Холме. Его накрахмаленный воротник напоминал огромную волнистую тарелку, на которую водрузили оплывшую от возраста и возлияний голову.
— Вы должны были прибыть позавчера, — проворчал Молина. — Я начал сомневаться в вашем желании вернуться на континент.
— Пережидал шторм в Галле. — Терций откинулся на обитую бархатом скамью. — Вы же хотели специалиста, а не груду обломков, разве нет?
— Вы всегда были заносчивы не по статусу, за что и поплатились однажды. Надеюсь, вы чему-то научились за эти годы. С чего вы желаете начать?
— С протокола об осмотре тела.
Пока экипаж качался на прибрежных улицах в сторону Медицинского Колледжа Святого Лура, Терций думал о предстоящем деле. Клаудио Саурес был далеко не последним человеком в королевстве. Он был не только высокопоставленным жрецом Великого Ткача и толкователем священных писаний, но и видным ученым в области джаалдаров. Именно он открыл руины Лилеона. И вдруг чудовищным образом убит прямо на месте раскопок. Жрецы обвиняют темных эльфов. В этом Терцию и предстоит разобраться. Он двадцать пять лет прожил на континенте Вечной Ночи, изучая обычаи и традиции дроу.
Обитатели Вечной Ночи, искусные артефакторы и знатоки прекрасного, отличались еще и достаточно жестким взглядом на жизнь. Существование всего мира, по их верованиям, держится на крови, и эту кровь они охотно проливали. И все же темных эльфов нельзя упрекнуть в одном — в глупости. Если среди темных эльфов и бывали полные дураки, то они становились рабами более умных темных эльфов. Поэтому наглое жертвоприношение в двух шагах от главного королевского храма Карамаргосы казалось чем-то диким.
Экипаж остановился возле здания колледжа. Терций встретился с королевским анатомом и получил сведения о состоянии тела. Только внешнее описание. Вскрытие запрещено по соображениям веры.
— Судя по характеру трупных пятен, оба погибли примерно в одно и то же время, — сказал королевский анатом.
— Оба?
— Да. Тело господина Сауреса обнаружили в храме, а у дверей был найден мертвым его гомункул.