Эльф пару секунд поразмышлял, а затем снял амулет с шеи Терция и надел на себя:
— Совсем не обязательно, господин Веласко. Сейчас он на шее, и я держу его в руках. Что дальше?
Терций на секунду замер. Сердце екнуло, упало… и вдруг забилось с новой силой. Терций медленно поднял глаза на торжествующего эльфа.
— А дальше я кое-что скажу вам. Один секрет, что не предназначен для ушей живых, — сказал он. — Госпожа Беларссин Вейстури успешно вывела гибрида иста и дроу.
— Какого х… — начал было Рильдинтра, но захрипел, схватившись за горло.
Толстая цепь амулета сжалась на его шее как удавка. Эльф дернулся прочь от Терция, заскреб ногтями по горлу, до хруста сжал зубы. Боль Веласко вспыхнула с новой силой и обхватила его шею. Жгучие щупальца поползли к подбородку.
— У…бью… — прохрипел Рильдинтра, безумно вращая глазами.
Эльф неловко махнул руками. Свеча упала на пол. Промасленное дерево вспыхнуло, как фитиль. В глазах Терция заплясали черные пятна, ноги лизал огонь. Ускользающим сознанием он видел только извивающуюся тень эльфа на стене, а затем крак! — тело и голова Рильдинтры разлетелись в разные стороны. Боль, обхватившая нижнюю челюсть, угасла, но не огонь!
В попытке сбежать от огня, Терций не устоял и упал на пол вместе с креслом. Агонизирующий разум, наконец, понял, куда притащил его Рильдинтра. «Корабль! Ну конечно…», — успел подумать Терций прежде, чем почувствовать жар со спины. Сначала он запаниковал, но затем заставил себя успокоиться. «Придется потерпеть, старик, — приказал он себе. — Потерпеть боль, чтобы выжить». Когда веревки загорелись, Терций снова закричал.
Огонь уже перекинулся на стены. «Так, должно быть, чувствуют себя крабы в похлебке», — думал Терций, извиваясь от боли. Горели пол. Одежда, кожа… О коже он предпочитал не думать. Наконец, веревки лопнули, кресло рассыпалось, и он, как живой факел, кинулся в двери, не видя ничего перед собой из-за пелены дыма, слез и страха. Он выскочил на палубу, кувыркнулся через борт. Темная вода сомкнулась над головой, потушила огонь, холодом обожгла раны. Терций вынырнул и увидел, как горящий корабль «Шальная дева» начали тушить, но поздно. Сомнений не было — деревянная гробница Рильдинтры прогорит до угольков.
Выплыв на берег, Терций без сил упал на камни. Лежа лицом на гальке, он услышал шорох торопливых шагов, приподнял голову… и еле успел увернуться от весла! Оно ударило туда, где до этого лежала его голова. Кто-то схватил Терция сзади, а ошалевший от страха моряк снова занес весло.
— Гаси его! — крикнул незнакомец за спиной Терция. — Иначе эльф…
Да, Рильдинтра не сумел бы уволочь его из дома самостоятельно, да еще так быстро и незаметно. Он принудил моряков, как принудил их капитана. Запугал настолько, что они боятся его даже после его смерти. Стоп, они не знают, что он мертв!
— Эльф мертв! — просипел Терций. — Эльф…
Его не слушали. Моряк замахнулся веслом, но вдруг поднялся ветер и швырнул ему песок прямо в глаза, а потом ослепительная вспышка сбила его с ног. Второй моряк заверещал, как кролик, и пустился наутек, но тоже был сражен молнией.
— Вы в порядке? — спросил кто-то совсем рядом с Терцием.
От неожиданности он схватил подбежавшего всеми тремя руками и крепко стиснул. Кто-то охнул от боли, а потом простонал:
— Веласко… Мать вас изведи… пустите…
Иззе!
Терций отшатнулся от эльфа и грохнулся на острые камни. Боль отрезвила. Иззе склонился над ним, потирая ушибы:
— Матерь Ночи… Вы просто ужасно выглядите…
Шорох гальки. Над Терцием склонилась еще одна тень. Это была Чарна. Над ее головой кипели небеса, сверкая белыми разрядами молний. Ручные искорки все еще пробегали по ее амулетам, не воспламеняя тело и одежду. Сущая магия!
— Вам нужен врач, — сухо констатировала она.
— Это самое сладкое, что я за сегодня услышал, — ответил Веласко и с облегчением прикрыл глаза.
Следующие несколько дней Терций безвылазно провел в Астролябии. Он получил несколько серьезных ожогов рук и спины. От них его то знобило, то лихорадило. В липких снах под лекарственными зельями ему снился пожар. Приходил Рильдинтра, держа оторванную голову подмышкой, смеялся в лицо. По телу ползали спруги и причиняли боль острыми когтями на лапках. Но потом в одном из видений Терций увидел госпожу Беларссин. Она склонилась над постелью, хитро улыбнулась ему и шепнула: «Мой дар должен был убить тебя, если ты не сможешь держать язык за зубами. Но он спас. Тьма — это не только зло, мой дорогой олин. Это ночь. Пора снов, покоя и порока. Время таинств». Боль отступила, подарив Терцию долгожданное облегчение.