— Откройте его.
Терций раскрыл медальон. Внутри его находился маленький портрет госпожи Беларссин. Рубиновые глаза на властном лице, традиционное платье матери дома, и тени за ее спиной отчетливо складывались в высокую трехрукую фигуру. Терций тут же захлопнул амулет. Это была тайна, их сокровенная тайна, однако любые тайны могут стать явными. Не важно как, но Эльвала узнала их маленький секрет. Если это всплывет, Терций может распрощаться с Карамаргосой навсегда.
— Не смотрите на меня, как на врага. — Женщина снова ласково погладила чудовище на своих руках. — Я всего лишь хочу сохранить свое положение. Наши народы должны объединиться, и я давно работаю над этим, и если я не преуспею, кровь моего дома напоит Матерь Ночи. Уж поверьте, я утяну за собой всех, кто мало-мальски причастен к моему падению. Вам это понятно?
Терций покорно склонил голову:
— Яснее некуда, госпожа.
— Хорошо. Раз уж с этим вопросом разобрались, я хотела бы показать вам еще кое-что.
Через некоторое время Терций уже стоял в пропахшем краской и скипидаром зале. Темный эльф у мольберта подслеповато прищурился, когда в его мастерскую занесли свет. На красивом лице мелькнуло возмущение и тут же утонуло в океане смирения. Синяя мантия под цвет сияющих синих глаз. Художник склонился в поклоне:
— Госпожа?
— Покажи гостю свою картину, Яззар.
Темный эльф сорвал покровы с картины, стоящей в углу:
— Что вы думаете об этом?
На полотне был изображен Первый Храм. Тело Клаудио Сауреса, обнаженное и разложенное на полу, труп гомункула у дверей. Все, как говорили Молина и анатом, как если бы Яззар сам был там, сам видел… Сам совершил? Художник усмехнулся на его вопрошающий взгляд:
— У меня алиби. В тот самый вечер, в момент убийства, я писал картину, и это могут подтвердить не только мои соплеменники. Но у меня было озарение. — Он любовно провел пальцами по картине. — Таков мой дар.
— Вы понимаете, что эта картина компрометирует вас? — вздохнул Терций. — А это кто? — он указал на фигуру в плаще, с кривым церемониальным кинжалом дроу.
— Это убийца, — ответил Яззар, а затем накинул полотно на картину. — Дарю. Рассмотрите при ярком свете. Поможет вам найти истину.
— Простите, что?
Яззар снисходительно улыбнулся ему и загадочно повторил:
— Таков мой дар.
— Возьмите картину, — велела Эльвала, — и помощника. Мне будет спокойней, если с вами будет кто-то из моих слуг. Может, Яззар? — Она кивнула на художника. — Он безмерно талантлив и может помочь вам в деле. Или может… — Она щелкнула пальцами, из темноты материализовался его недавний провожатый, дроу в маске. — Иззе? Он тоже безмерно талантлив, только совсем в другом. С ним вам будет безопасней.
Терций посмотрел на обоих эльфов. Очевидно, не выйдет отделаться от сопровождения. Хорошо, пусть «помощник» будет ему знаком и всегда под рукой. Знаменитый эльфийский художник обладает загадочным даром и вхож в местную знать, но Иззе производит впечатление изворотливого и ловкого малого. Возможно, такие навыки будут полезней в его расследовании. Терций склонился перед матриархом:
— Благодарю за помощь. Я выбираю Иззе.
Одного жеста хватило, чтобы отдать приказ. Иззе исчез также быстро, как и появился.
— Я рада, что мы достигли взаимопонимания, — голос госпожи Эльвалы лучился надменным благодушием.
Глава 2. Слежка
Слуги посла обязались доставить картину рано утром прямо в дом Веласко. Терция сопроводили и усадили в тот же экипаж, на котором он въехал в квартал. Внутри его уже ожидал Иззе.
— Вы теперь постоянно будете ходить за мной? — поинтересовался Терций, усаживаясь на скамью.
Иззе постучал по стенке кареты, и та двинулась по дороге.
— Разумеется, — сказал он. — Считайте меня своей тенью.
— Тенью? — хмыкнул Терций. — Со своей тенью я хорошо знаком. Может, и вы представитесь настоящим именем?
Легкая улыбка на лице эльфа напоминала изгиб кинжала.
— Вы знаете, как меня зовут. Иззе.
— «Слуга в маске»?
— А вы и правда хорошо знаете наш язык. Скажем так, это мое новое имя, а старое вам знать необязательно. Оно ничего вам не скажет.
Иззе отвернулся к окну, сохранив на лице все ту же тщательно выверенную улыбку. Нет, маска этого эльфа не ограничивалась глазной впадиной. Она была куда больше и сложней, из кожи и мышц. Терций много раз видел такую при дворе матриархов. Это театр, танец лжи, и мужчины-дроу были превосходными актерами. Поэтому Терций предпочитал иметь дело с темными эльфийками. Грубые, жестокие и властные, они, однако, были выше того, чтобы интриговать против презренного мужчины. Они говорили, что думали, прямо в лицо, потому что не боялись мести. Чем выше положение женщины, тем меньше она церемонилась, и Веласко это устраивало. А вот мужчины — пауки в банке. Нужно быть очень осторожным с этим эльфом.