— Эй, я — паж Его Высочества! Вы не можете убить меня!
— Я знаю, кто вы такой, — спокойно ответил человечек и щелкнул пальцами.
Солдаты безмолвно подчинились его жесту. Выставив копья, они ринулись вперед. Физалис помедлил секунду, что-то крикнул, и эльфы стремительно разбежались в разные стороны, словно бусины порванных четок.
— И мы отступим, — скомандовал Терций, подхватив Иззе. — Затаимся, пока не поймем, что делать.
Они побежали, стараясь не попадаться на глаза рыщущих солдат. Терций почти не сомневался, что имел дело именно с солдатами — слишком уж слаженно они действовали.
Амико немного отстал от них. Застыл, спрятавшись за колонной и не сводя глаз с человека в костюме шута. Когда Терций обернулся, чтобы поторопить его, мальчик воскликнул:
— Я понял! Нимб! У него нет нимба! У него нет души!
Сначала Терций пришел в замешательство, не понимая, о чем он говорит, но затем вспомнил картину. На мгновение она предстала у него перед глазами во всем мрачном великолепии. Золотое сияние обрисовывало головы изваяний, мертвое тело, даже белого трехкрылого ворона, что распростерся на крыльях. Но только не силуэт убийцы. Раньше Терций полагал, что это — символическое отлучение злодея от Великого Ткача. Лишение человеческого звания, ведь душа его разрушена многочисленными прегрешениями. Все оказалось куда проще.
Убийца — гомункул.
— Плохо дело, — процедил Терций. — Он — орудие. Его не уговоришь, не запугаешь и не обманешь. Он будет выполнять приказ до последнего вздоха.
«Только чей же это приказ?»
Терций остановился за очередной колонной:
— Нам не сбежать. Мы отрезаны. Выбора нет: нужно объединиться с Физалисом.
— С ума сошли? — вспыхнула Чарна. — Объединяться с этими вероломными тварями?!
— И это сказал дроу! Напоминаю, выбора нет. У него Дамасо. А гомункул ясно дал понять, что убьет всех, в том числе и его. Нужно объединиться с Физалисом. Кажется… у меня появился план.
Чарна скорчила недовольную гримасу, но при слове «план» изменилась в лице:
— Я согласна сделать что угодно, если это поможет нам спастись.
— Для начала дайте затягивающий раны амулет, иначе я долго не протяну…
Пока красный паук штопал смертельно опасную дыру в его животе, Терций думал над деталями внезапно возникшего плана. В голове начало проясняться. Амулет сделал последний заживляющий стежок, упал на пол и от удара сразу рассыпался в труху. Начали докатываться звуки ожесточенного боя. Эльфы против солдат. В этом сражении остроухим не выстоять.
— Чарна, погаси свет.
Между колонн неожиданно подул холодный ветер. Свечи мигнули и погасли, разнося удушливо-сладкий запах расплавленного воска. Подземелье погрузилось в непроглядный мрак. Теперь ни он, ни солдаты убийцы ничего не видели. Это должно было дать эльфам небольшое преимущество против людей.
— Чарна, защищай Иззе. Амико, проведи меня к Физалису!
Терций почувствовал в своей руке небольшую прохладную ладонь гомункула, и он побежал в полной темноте, ведомый этой ладонью, спотыкаясь о тела и древка копий.
— Белое пекло! — услышал он откуда-то снизу знакомый голос Физалиса. — Вы?!
Пыхтение, звон стали. Кажется, Амико отразил выпад эльфа, нацеленный в сердце Терция.
— Я пришел с миром, — сказал Веласко. — Объединимся. Это мы погасили свет, чтобы дать вам преимущество.
— Тише вы… — прошипело снизу, а затем кто-то силой заставил Терция припасть к полу. — Это чудище услышит нас.
Веласко пошарил по полу и наткнулся на чью-то ногу. Обладатель ноги испуганно вскрикнул голосом Ортиса.
«О, слава Ткачу, живой».
— Предлагаете объединиться? — прошипел Физалис. — После всего, что было? Просто довериться?
Терций не видел его лица, но голос выдавал эльфа с головой, подрагивая от злости, страха и бессилия. Напряженный, словно до предела натянутая струна. Еще немного и лопнет. Терций догадывался, почему. Сидя за спасительной колонной, Физалис смотрел, как его соратники, последние свободные эльфы, гибнут зря. Терций ответил:
— Я хочу спасти своих, а вы — своих. Наши цели сейчас совпадают. Кроме того, у меня есть план.
— Если б вы видели, что вижу я… У нас ни шанса. Это непобедимая боевая статуя.
Отчего-то Терций сразу вспомнил Беларссин. Безумное придыхание, с которым она рассказывала о сотнях будущих солдат, которым не будет равных.
— Я понимаю, — сказал он, видя перед глазами воображаемые марширующие орды боевых марионеток. — Но жизнь стоит того, чтобы побороться за нее. Разве нет?
— Не поспоришь. Что вы предлагаете?