Вблизи Боробудура путешественники увидели небольшое храмовое сооружение Мендут, относящееся к той же эпохе. Еще недавно этот памятник был скрыт под толщей земли, образующей холм. После расчистки он открылся взору посетителей. Несмотря на внешние повреждения, внутри храма хорошо сохранились три великолепные статуи, принадлежавшие к лучшим образцам средневековой яванской скульптуры. Фотографии двух из них приведены в книге. Одна из этих статуй воспроизводит образ Будды: «Фигура Будды из серого гранита имеет спокойное, кроткое выражение лица и так же, как и другие фигуры, отличается тонкостью работы» [20, с. 241]. Другие же две статуи автор ошибочно посчитал фигурами Шивы и Вишну, тогда как в действительности это были бодхисатвы — перевоплощения Будды.
Из Маланга путешественники выезжали на плоскогорье Дьенг, где сохранились развалины целого ансамбля шиваистских раннесредневековых памятников. В связи с этим Щербатова пишет о некоторых особенностях древнеяванской архитектуры: «Заговорив о яванском искусстве, кстати будет упомянуть о двух замечательных его чертах, а именно: об отсутствии во всех древних зданиях острова пилястр или колонн, а также и настоящих арок или сводов… Другая отличительная характеристика строений острова состоит в том, что они выложены без извести, которая употреблялась только для штукатурки» [20, с. 258].
Несколько страниц книги «В стране вулканов» посвящены другому замечательному, всемирно известному памятнику раннесредневековой яванской архитектуры шиваистскому ансамблю Прамбанан, расположенному в Центральной Яве между городами Джокьякарта и Суракарта. Путешественники не смогли составить полного представления о первоначальном облике всего комплекса сооружений. Прамбанан подвергся страшным разрушениям во время сильного землетрясения 1880 г., которым сопровождалось извержение вулкана Мерапи. Щербатова застала здесь храмовые сооружения «в таком разрушенном виде, что трудно даже представить первоначальное их очертание» [20, с. 270]. В ее книге приведены фотографии центрального и еще одного, меньшего, сооружения. На них мы видим лишь поврежденные основания памятников. Их верхние части были полностью разрушены.
Все же Щербатова находит Прамбанан, хотя он меньших размеров и в худшем виде, чем Боробудур, интересным памятником. Ансамбль называли «Тысяча храмов». «В действительности в состав его входит не тысяча, но не менее значительное число — 288 малых кумирень, расположенных в несколько рядов вокруг центрального большого капища. Последний, крестообразной формы, имеет девяносто футов длины в каждую сторону и стоит на богато украшенном квадратном цоколе. Вдоль всех фасов квадрата возвышались громадные человеческие фигуры, сохранившиеся по большей части и по сих пор еще в целости» [20, с. 270–271]. Далее автор отмечает, что все части главных сооружений покрыты рельефными изображениями, среди которых множество изображений животных: коз, обезьян, птиц и др.
Совершая поездку из Сурабаи на юг, в район Маланга, путешественники побывали в Сингосари, бывшем в XIII в. важным политическим и культурным центром Восточной Явы. От этой эпохи сохранились памятники — небольшой полуразрушенный храм, два огромных изваяния каких-то божеств и каменная фигура священного быка Нанди, носившего бога Шиву. Их фотографии приведены в книге «В стране вулканов».
Щербатова обращает внимание на то, что все сохранившиеся средневековые памятники связаны с религиозным культом, а старинных памятников гражданской архитектуры не сохранилось вовсе. «Весьма странно, что, несмотря на существование всюду на Яве древних памятников из камня, нигде не найдено по сих пор следов каменных дворцов или других жилищ, кроме воздвигнутых в сравнительно недавнее время. Из этого следует заключить, что яванцы как теперь, так и прежде всегда строили свои дома из дерева» [20, с. 296.]
Всякий, прочитавший книгу Ольги Александровны, хотя и не получит полного и исчерпывающего представления о ярком и самобытном искусстве народов Явы, все же найдет сведения и о яванском традиционном оркестре гамелане, и о различных формах местного классического театра. Рассказывая о своих гарутских впечатлениях от яванской музыки и театра, Щербатова дает описание основных музыкальных инструментов гамелана, в котором преобладают ударные инструменты типа металлофонов и ксилофонов, а также театра масок ваянг-то-пенг и театра плоскостных марионеток ваянг-кулит. Ваянги — это название как самих представлений, так и их персонажей. Актеры в театре масок, как свидетельствует автор, одеты в старинные национальные костюмы и исполняют свои роли с большой грацией. Все представление имеет скорее характер балета, чем драмы или комедии, и человеческие страсти, страдания и увлечения выражаются в основном движениями, а также словами. Неизменными сюжетами служат любовь и война; спектакли обычно заканчиваются битвой между героями-соперниками.
Ява, «страна вулканов», произвела неизгладимое впечатление на путешественников.
ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В СИРИЮ
Ближний Восток вновь манил путешественников. В 1895 г. они побывали в Сирии и Палестине, а в 1899 г. в Египте. Оба эти путешествия не нашли отражения в книгах Ольги Александровны, так как были, по-видимому, кратковременными.
Александр Григорьевич всячески продолжал пропагандировать арабскую лошадь, выступая с докладами, статьями, брошюрами. Пытался убедить правительство и влиятельных сановников в полезности своей идеи широко внедрять в российское коневодство арабскую породу. Но убедить в чем-нибудь твердолобых вельмож, когда дело касалось каких-то новшеств, было не просто.
Собственно говоря, арабская лошадь не была для России таким уж новшеством. Еще в конце XVIII в. екатерининский вельможа и военачальник граф Алексей Орлов, прозванный за победы свои над турками Чесменским, вывез из Турции партию лошадей арабской породы, в их числе знаменитого жеребчика Сметанку. Орловым был выведен путем скрещивания привезенной породы с другими получивший мировую известность орловский рысак. Но с тех пор чистокровной арабской породой занимались сравнительно мало. Щербатов и его шурин Строганов пытались теперь воскресить традиции Орлова Чесменского как коневода. Как пишет О. А. Щербатова, «несмотря на почти полное отсутствие поддержки в России, и граф Строганов и князь Щербатов продолжали свое дело, убежденные в верности своего взгляда и поддерживаемые в одном примером многих стран мира, где арабская лошадь всегда была в почете. Наконец, после долгих бесплодных лет брошенное в нашей стране семя принесло плод, и государственное коннозаводство поручило князю Щербатову приобрести арабского жеребца и кобыл» [21, с. 94].
Строганов и Щербатовы вновь отправились в Сирийскую пустыню с той же целью — закупки породистых арабских лошадей для себя лично и для государственного коннозаводства. Александр Григорьевич на этот раз имел официальные полномочия. Так состоялось зимнее путешествие в Сирию в 1900 г. «Вооруженный полномочиями от государственного коннозаводства, князь Щербатов обратился заранее к русскому консулу в Дамаске г-ну Б., прося его собрать по возможности подробные сведения о предполагаемом местонахождении бедуинов в марте и апреле месяцах, когда мы намеревались посетить Сирийскую пустыню. Таким образом, мы знали приблизительно, куда направиться» [21, с. 94],— сообщает Ольга Александровна.
Новая экспедиция готовилась более тщательно. В ней принимал участие даже ветеринарный врач, прикомандированный Главным управлением коннозаводства. Путешественники были научены горьким опытом первой экспедиции. Еще были живы в памяти двухнедельное дейрское заключение, козни Тевфика-паши, общее недружелюбие османских властей. И потому на этот раз Щербатовы и Строганов, будучи проездом в Константинополе, позаботились о том, чтобы запастись различными фирманами — письменными разрешениями как на право беспрепятственного проезда в пределах Османской империи, так и на провоз огнестрельного оружия. Такие документы исключали возможность придирок со стороны местных властей, какие пришлось претерпеть в 1888 г. Прежде существовавший запрет на вывоз лошадей из Сирии был недавно отменен. Вместо этого вводилась вывозная пошлина по пятьдесят рублей с головы. Это устраняло необходимость хлопотать о разрешениях на вывоз каждой лошади, которые турецкие власти давали крайне неохотно.