В шестом часу дня, только что возвратившись домой, встречаю на лестнице Н. Н. Росселя, который останавливает меня вопросом, не хочу ли я купить себе целую коллекцию фотографических видов и типов Шанхая.
— Разумеется, хочу.
— В таком случае пойдем вместе со мною, это в двух шагах отсюда.
Мы пришли в очень скромную мастерскую китайского художника-фотографа, где встретил нас старик-хозяин, объясняющийся очень бойко по-английски. По-видимому, это человек не без некоторого лоска европейской цивилизации, по крайней мере, мы застали его за чтением газеты "Шанхайский Меркурий". Я выбрал у него сорок десятидюймовых снимков, да Россель штук около тридцати, и заплатили мы за них всего-навсего четыре доллара, из коих два с половиной пришлось на мою долю. Может ли быть что-нибудь дешевле! Эти люди, кажется, решительно ни во что не ставят свой личный труд, а ценят чуть ли не один только материал, потраченный на производство.
В первой комнате мастерской, кроме фотографических изображений, висели еще на стенах разные картинки в чисто китайском жанре, с которым как нельзя более гармонировал стоявший на окне в фарфоровом вазоне куст можжевельника в курьезной форме гуся с вытянутой шеей. Но, взглянув в отворенную дверь в другую комнату, я, к немалому своему удивлению, увидел там на стенных полках целый ряд картин совершенно иного приема живописи. Все они были писаны масляными красками на очень тонком холсте, натянутом на обыкновенные подрамки, и изображали виды разных китайских местностей и городов, с точным соблюдением воздушной перспективы и естественного колорита. Я, при помощи Росселя, попросил хозяина показать мне некоторые из них.
— Неужели для вас это может быть интересно? — спросил старик с несколько недоверчивою улыбкой.
— Даже очень, потому что я еще впервые вижу китайскую живопись перспективного характера. Я не подозревал, что у вас есть такая.