Зачем пришёл и просто… кто он, Откуда в доме взялся вдруг? Витюша молвил только слово – В глазах повис немой испуг:
Мелькнула юрко за окошком Младенца, будто, голова.
И створки скрипнули немножко. Хватилась мать – ночи дыра
Зияла мглой в окне открытом. Двором пронёсся глухо вой. Затих под стареньким корытом, Что у колодца за стеной.
Мороз по коже. Быстро мама
Метнулась к чёрному окну -
Закрыла ставни. Плен тумана,
Во двор прокравшись, полз во тьму.
Что это было, сын, Витюша? Ужели «друг» тот странный твой Сей страшный, холодящий душу, Издал в ночи протяжный вой?
Скажи мне, милый? В одеяло Мальчонку тёпло обернув, Мать сына крепко обнимала. Малыш молчал. Потом уснул.
Зажгла свечу пред образами, Молилась Анна, страшно лечь. Супруг на службе. В доме странно. Себя и сына бы сберечь.
Пока молилась – кто-то страшно Корябал доски под полом, Взвывал и плакал непрестанно Злым детским тонким голоском.
Крестилась Анна, да читала Псалтырь священный до зари. Проснулся Витя. Вместе с мамой С лучами солнца лишь легли.
Но ненадолго. Встав, хозяйка
К соседям быстро собралась. Старушка Нина есть, знахарка, Подскажет, вдруг, что за напасть.
Она ведь старше всех, быть может, Расскажет чьим был раньше дом.
Спастись от ужаса поможет, Что скрылся в доме под полом.
* * *
Старушка Нина, всё послушав,
Кивнула. Знала всё и ране -
Что в доме том – от страха душно,
что в доме том – живёт «хозяин».
Один остался. Мальчик-крошка, Со свету сжитый своей мамой.
И кличут дух его «игошкой» – Вот, это он играет с вами.
Так много лет уж нет покоя Душе потерянной, заблудшей. Ведь смерть его – не стала горем. Хотел он быть любимым, лучшим,
Обычным ласковым ребёнком, Расти в семье, играть с друзьями, Смеяться беззаботно, звонко, Расти на радость папе, маме…
Но – не судьба ходить по свету:
Ребёнка мать не ожидала.
Не рад был слышать новость эту Отец его, уездный барин.
В те годы жизнь была иною. И в барском доме приказали Прислуге здесь с «бедой» такою -
Не появляться. Впредь пусть знает
И своё место, и устои. Носила мать дитя уж долго.
Но – видеть свет ему не стоит – Решила всё ж. Не знала только
Как ей избавиться от «ноши». По-всякому она «стремилась». Печальной участи «игоши» Мертворождённому добилась…
Похоронив за поворотом,
За барским домом сына тельце, Была допущена к работам, Вновь, дворовым. Худое дельце
Забылось ею бы. А барин -
Тот вообще – ни сном, ни духом. Но по ночам – стал бить по ставням И кто-то глухо выть над ухом,
Бродить иль ползать между окон. Порою видела прислуга: Как-будто, тряпками замотан, Пелёнкой, будто, стянут туго, -
Лежит, глядит в стекло младенец, Со страшным личиком уродца. Глаза – как дыры. Подселенец – Скрывался от людей в колодце.
Но прежде, долгими ночами
Стучал в окно. След тени длинной
Скользил вдоль стен. Сквозь плач печальный, Чуть слышно было: «Моё имя?!..»
Лишь только сумеркам спуститься – Уж слышны шорохи и скрипы. Под домом в ветхих половицах – Стенанья, вой и вздох прикрытый.
Протяжный, сдавленный, – нет мочи
И скорбь берёт, и страх животный, А плачь утихнет – смотрят очи – Провалы чёрных дыр сквозь окна.
Так он бродил в ночи, нетленный, Всё мать искал, сердясь, пугая.
А та – зачахла постепенно, Всё чаще сына вспоминая.
Глядела, будто. В одну точку.
Иль дико по двору носилась.
Вначале, обезумев точно,
А вскоре…просто удавилась.
В саду на липе здоровенной -
В петле висела одиноко.
Не выдержав ночных «явлений», Ушла из жизни раньше срока.
С тех пор, навроде, стало тихо. Исчез куда-то дух ребёнка.
Но после – мать в саду бродила В ночи. И кто-то плакал звонко.
* * *
Такую страшную былину Про сей красивый ладный дом Открыла Анне баба Нина, И наказала ей потом:
Что неприкаянный ребёнок – И не отпет, и не крещён.
Не нужен сразу был с пелёнок И мёртвым мамой был рождён,
Но приходя играть с другими,
Пугая их, стуча в окно -
Он знать лишь хочет своё имя,
Что было бы ему дано,
Коль он родился бы на свете, Коль был любим бы, защищён, -
И счастлив просто, как все дети, Ведь он невинным в мир пришёл.
Скажи же, Анна, коль услышишь, – Вопрос душа его возложит, – Скажи в ответ ребёнку имя, Так ты уйти ему поможешь.