При температуре 30° в тени караван наш подвигался по тропе, едва заметной и часто терявшейся в густой тени кустарника. Мы шли очень медленно, через каждые три или четыре минуты останавливаясь из-за перепутанных лиан; сечки и топоры пятидесяти пионеров беспрерывно были в деле, постоянно то рубя, то срезывая. На каждые сто метров порядочной дороги приходилось средним числом сто метров затруднительного пути.
В полдень, миновав Ямбуйские пороги, мы пришли к тому изгибу реки Арувими, который виден был с нашей стоянки; отсюда, за 6 или за 7 км выше нас, виднеется другой порог, кипучие волны которого сверкают на солнце. Ниже их на реке показалась целая флотилия плывущих челноков. Жители Ямбуйи, очевидно, всполошили своих соседей. Когда около четырех часов пополудни мы подошли ближе, то увидели, что на островках по эту сторону водопада теснятся женщины и дети племени янкондэ, которых мы видели в первый раз. Вооруженные туземцы почти на сотне лодок, расположенных по реке в определенном порядке, приблизились к нашему берегу и, следя за всеми движениями нашего каравана, по мере того как он мелькал в просеках или скрывался в чащах, стали издеваться над путниками, осыпая их насмешками и вызовами.
Вдруг передовой отряд вышел на широкую просеку или аллею, метров шесть в поперечнике и около 300 м длиной, в конце которой показались сотни три туземцев янкондэ; они что-то показывали жестами, кричали, и у всех в руках было по натянутому луку. Мне никогда еще не случалось в Африке встретить что-либо подобное. Пионеры остановились. Что это значит? Эти язычники прорубили нам прямую и широкую дорогу к своему поселку, а сами, очевидно, приготовились драться! Не зевать!
Хворостом и ветвями, срубленными для расчистки дороги, туземцы завалили с обеих сторон входы в лес так, чтобы принудить нас непременно проходить по этой аллее. Вскоре пятьдесят пар глаз рассмотрели, что эта великолепная дорога густо усажена палочками длиною в 15 см, заостренными с обоих концов и наполовину воткнутыми в землю, но так искусно прикрытыми зеленью, что мы приняли их сначала за обрезки веток, срезанных для расширения пути.
Я велел выстроить поперек дороги 24 человека в два ряда; переднему ряду приказал вырывать палочки, а заднему – прикрывать работающих и стрелять, как только неприятель спустит свой первый заряд стрел. Затем еще 12 пионеров послали мы лесом, по обеим сторонам дороги, и велели им проникнуть в селение. Едва мы подвинулись на двадцать метров по очищенной от палочек дороге, как в деревне показались столбы дыма, а по направлению к нам посыпался дождь стрел, ни в кого, впрочем, не попавших. Наши стрелки ответили. Передовые поспешили повыдергать остальные палочки, мы пошли скорым шагом и вступили в деревню одновременно с фланговыми. Весь караван бросился в атаку, пробежал насквозь через всю деревню, объятую пламенем, и, продолжая отстреливаться, остановился в каком-то предместье, в восточном конце местечка, которое еще не успели поджечь.
У реки схватка была более ожесточенная. Одного залпа из наших ружей было бы достаточно для устрашения неприятеля, потому что дикари вообще очень чувствительны к шуму; к несчастью, на сей раз шум не только напугал их, но имел и роковые последствия, потому что несколько туземцев едва не поплатились жизнью за свои глупые насмешки. Я виню в этом ямбуйцев: наверное, они наговорили своим соседям какого-нибудь ужасного вздора, если эти несчастные решились задержать военную силу в 400 карабинов.
Было девять часов вечера, когда арьергард вошел, наконец, в лагерь. Дикари прибегли к своей обычной тактике и всю ночь старались тревожить нас на разные лады. То они закидывали к нам отравленные стрелы и копья, которые, вертикально падая, втыкались внутри нашей ограды, то раздавались внезапные крики, вой, рычание, угрозы; по временам с разных сторон трубили в рога, как бы собираясь учинить генеральную атаку.
Человек, не знакомый с хитростями лесных сатиров, мог бы подумать, что восходящее солнце озарит полную нашу погибель. Во время прежних моих путешествий я уже познакомился с некоторыми из их приемов, но эти язычники показали мне новые хитрости. Я окружил лагерь часовыми, приказав им хранить абсолютное молчание и смотреть в оба.
Утром оказалось, что один из наших людей едва не погиб. Его одеяло и циновка с обеих сторон были насквозь пробиты копьями, которые, воткнувшись в землю, не задели его самого, но пригвоздили к постели. Двое других слегка ранены стрелами.