— Друг мой, — ответила лиса, — никак нельзя отказаться. Всем, а особенно новым поселенцам следует жить с соседями в мире и добром согласии.
— Ну, ступай, — ответил волк, — только не оставайся там долго; один я не скоро справлюсь с делом.
Лиса ушла, но опять не дальше кадушки волка, и скоро вернулась на лесную порубку.
Лисица ушла, но опять не дальше кадушки волка.
— Ну, как теперь назвали ребенка? — спросил волк.
— «Второй прогулкой», — ответила лисица и взялась за топор, будто и вправду хотела приняться за работу.
Помахав топором подле волка, лиса снова ушла в лес, но скоро вернулась.
— Меня опять пригласили на крестины, — сказала она волку, — теперь невестке Бог тоже сына дал.
— Что это за беспрерывные крестины! — сказал с досадою волк. — Не ходи, голубушка, нельзя же все бегать по пирушкам!
— Меня пригласили в кумы, — ответила лиса, — я должна идти.
— Ну хорошо, ступай! — сказал волк. — Но скажи ты им раз навсегда, что больше не пойдешь ни на какие крестины; пора теперь страдная, и нам надо вместе работать на пашне.
Лисица ушла, но, как и раньше, дошла только до кадушки волка. Доев остатки масла, она вернулась на работу.
— Ну, какое же имя теперь дали ребенку? — спросил волк.
— «Третья прогулка», — ответила лиса и принялась помогать волку.
Волк все время работал прилежно и скоро тоже проголодался. Вот пошел он обедать к тому месту, где оставил свою кадушку с маслом, но к удивлению своему нашел ее пустой. Озлился серый и стал уличать лису в воровстве.
— Это ты, воровка, села мое масло! — говорил он ей.
— С чего ты это взял, любезный друг! — обиделась лиса. — До твоего масла я не дотрагивалась; если не веришь мне, мы сейчас узнаем, кто из нас виноват. Взберемся на ту скалу, ляжем там на солнышке, и у того, кто сел масло, из глотки будет капать жир.
Это предложение понравилось волку: он чувствовал себя правым и видел, что иначе нельзя узнать правду.
Вот поднялись они на скалу и улеглись на самом солнопёке.
Волк заснул и лиса побежала к своей кадушке.
Уставший волк скоро крепко заснул; лиса, лукаво притворившись, что спит, только этого и ждала; она вскочила, сбегала к своей кадушке за кусочком масла и обмазала им то место, на котором лежала морда спящего волка, а потом с криком разбудила его:
— Встань-ка, куманек, посмотри, как масло течет из твоей морды!
Волк проснулся, увидав большое жирное пятно на том месте скалы, где лежала его морда, он не стал больше спорить с лисой, а извиняясь, сказал:
— Вижу, лисанька, что ты ни причем, видно, я сам виноват.
III
О том, как лиса помогала лес выжигать
ак окончилась ссора волка с лисой, и в полном согласии они снова принялись за работу. Наконец лес под пашню был вырублен, оставалось только выжечь пни; но лиса совсем не думала о работе и, потягиваясь, растянулась спокойно под кустиком.
— Иди же лес выжигать! — крикнул ей волк, — что ты там валяешься, лентяйка?
— Займись ты этой работой один, мой друг, — отвечала лиса, — а я буду смотреть, чтобы огонь не перешел на соседний лес и не наделал бед.
Думая, что следить за огнем не менее трудно, чем выжигать лес, волк один принялся за работу. После выжигания, приступили к посеву. Но лису и эта работа не занимала; предоставив волку одному сеять, сама она, без забот и хлопот развалилась на краю поля.
— Вставай, иди помогать мне работать! — закричал ей с досадою волк, — ведь работать мы должны вместе! Чего же ты там валяешься, бездельница?
— Ах, дружок, мне совсем недосуг, — ответила лиса, — я стерегу наше поле от птиц, чтобы они не поклевали посев.
— А! Ну, тогда оставайся, — сказал волк, — я думал, ты там ничего не делаешь.
И волк снова принялся один за работу и обсеял все поле.
IV
О том, как лиса попала впросак и осталась без завтрака
аконец поде было выжжено, вспахано, засеяно — и скоро зазеленело. Глядя на него, волк радовался и расхваливал пашню, над которой столько трудился. Лиса же не понимала, чему тут радоваться, и сказала однажды:
— Пока хлеб созреет, мы успеем околеть с голоду. Надо принять другие меры, если мы хотим дожить до осени.