Дружно сдвинули стаканы и опорожнили. Уже не первые дозы спиртного ударили в голову, все расслабились и, сытно отобедав, вышли на улицу освежиться. Закурили.
Гребнев затянулся глубоко, медленно выпустил дым папиросы изо рта и поинтересовался:
— Какие ж виды имеются?
— Видов, Боря, море. Как там, у Маяковского: все работы хороши, выбирай на вкус.
— И всё же?
— Поясняю: много одиночек-старателей шастают по тайге, роют закапушки, втихую золотишко моют. Дела творят незаконные, потому как на золотоносных ручьях, прячась от властей, копошатся. Легавые за имя охотятся, но от случая к случаю, не жить же им в лесах постоянно, где ж обозреть просторы таёжные.
— И?.. — Гребнев пристально взглянул на Хрусталёва, подталкивая говорить дальше.
— И тут поле непаханое — самим таким же делом заняться. Риск есть, но мы ж не лохи.
— Рой и бойся, загребут и… — заметил Груздев, хотя сказал так ради услышать что-либо убедительное и вселить уверенность в себя и Гребнева в успехе предложений Хрусталёва.
— Если в барабане пусто, — Захар пальцем постучал по своей голове, — то загребут. А мы народ битый, главное, чтоб нас алчба не давила, сами знаете, жадность фраеров всегда губит. Но есть и одно но.
— Что ж за но? — насторожился Гребнев.
— Особо не напрягайся. Бывает по тайге шастают и иной народ — лихие люди, вроде воронья, но куда круче промышляют — искусители грабежа.
— Кто ж таковые?
— Бывшие заключённые, освобождённые по амнистии благодаря товарищу Берия. Спасибо родненькому: среди этой братвы в откидон попали, а может, и сбежали, и отъявленные убийцы и бандюги. Им терять нечего, нападают уж с несколько лет подряд даже на мелкие артели старателей, налёты отчаянные творят. Но в последние годы их крепко осадили, затихли, и вылазки исподтишка лишь кое-где всплывают. Подозреваю, кто-то из них имеет связь с некоторыми мусорами, поскольку больно вольготно ведут себя, ничего не боятся, а те, видать, их покрывают и долю от них имеют. Вот такие пироги, кенты.
— Даже так?
— Даже так, Боря. Конечно, за руки я с такими ментами не здоровался, утверждать не буду, но слухи ходят.
— Дыма без огня не бывает. Вполне есть среди легашей продажные шкуры, чуют и роют лёгкую добычу, карманы набивают, прибери их леший.
— Ладно, хрен с ними. Просто в таком деле, если серьёзно заниматься, следует быть настороже, с ушами на макушке. В тайге встречи могут быть всякие, и стычек не избежать.
— Дело опасное, можно сказать наряду с промывкой породы на кон жизнь поставим, — засомневался Гребнев.
— Ставим, но такой кон больших свеч стоит.
— Хм… — хмыкнул Гребнев и промолвил: — При таком раскладе оружие иметь надобно, без стволов и рыпаться нечего, ведь всяко может обернуться, коли можем перехлестнуться с лихими громилами. Купить ружья не помешало бы.
— Одна двустволка у меня имеется.
— С одним стволом не повоюешь. Не с голыми же руками промыслом заниматься, а разговорами-уговорами бандитов не угомонишь, те только силу уважают и то не всегда. Ещё пару ружей купить потребно, это как пить дать.
— Продумано. Иначе и не звал бы тебя сюда. — Захар хитровато улыбнулся и полушёпотом произнёс: — Пара автоматов и один револьвер имеются с достатком патронов, так что есть чем стращать и постоять за себя.
— Ого! Откуда ж? — удивились гости.
— Долго рассказывать, главное: есть такая грозная потеха.
— В таком разе вопросов нет. Будем знать, не с пустыми руками барагозить придётся, — с удовлетворением отметил Гребнев, а захотев справить малую нужду, спросил: — Где у тебя дальняк? Отлить бы надо.
— В огороде за домом.
До туалета сходил и Тихон — пиво и чай дали о себе знать. А когда вернулись, хозяин двора тоже отлучился, облегчился и вновь пригласил гостей в дом. Тут и достал Хрусталёв из тайника подвала всё своё вооружение.
Тихон и Борис, попеременно беря в руки то одно, то другое оружие, восхищались им. В души вселилась уверенность, что оно и есть то подспорье, которое обеспечит им уверенно осуществить задуманное и оградит от неприятностей — устрашит вероятных грабителей, позволит отбиться, сохранит жизнь.
— Классно! Новьё, словно с завода! А не подведут? — уточнил Гребнев.
— Работают как часики, сам проверял. Стрелял в глухомани по мишеням, пули ложатся в яблочко.
— Что ж аппараты клёвые, с такой опорой и в бой идти не страшно. Колись, Захар, где нарыл всё это? — спросил Гребнев.
— Шёл, запнулся, гляжу, куча оружия, поднял и…