— Хватит пургу нести, — перебил Гребнев, его просто заедал интерес: где мог взять кореш боевое оружие?
— Был тут один земеля, бывший военнослужащий, каким-то образом с армейской части умыкнул всё это добро и схоронил. Говорил, мол, на всякий случай, вдруг пригодится или продать кому удастся. Но ни того ни другого не произошло. Как с колючки откинулся, я сразу хотел на Дальний Восток уехать, а тут с ним случайно перехлестнулись, с одного места родом мы с ним, у него и приземлился. Комнату мне дал, а вскоре он на моих глазах сдал — крепко болячка прихватила, кое в чём помогал ему, а чувствуя, что вот-вот кони кинет, признался об этом арсенале, рассказал, где спрятал, хату на меня переписал. Хороший мужик был, похоронил я его, а у самого и план образовался, коль оружие такое в руках оказалось.
— Наверняка со складов стащил, раз новёхонькие, — предположил Гребнев.
— В точку попал — со складских запасов, — подтвердил Хрусталёв. — Стволы нигде не засвечены, ни в каких замарашках не участвовали — чистые. Ну, ладно, налюбовались, — и хватит, всё на место. — Хрусталёв принялся складывать оружие, заворачивая его в промасленные тряпки. — Грозное оружие это пока брать с собой не будем, всё же как на разведку едем, при людях неуместно держать его и прятать, достаточно одного ружья, хватит при надобности приструнить кого. Я тут справки кое-какие навёл и многое от людей слышал, так что злачные места мне ведомы, зря землю ковырять не будем. — Хрусталёв взглянул на собеседников и продолжал: — Тут до вашего приезда с одним бродягой заваруха вышла уж шибко корявая, чуть было жизни не лишился из-за золота.
— Чего так и к чему вдруг говоришь об этом, Захар? — насторожился Гребнев.
— Не напрягайся, так к теме вспомнил. — Хрусталёв достал папиросу, прикурил и присел к столу. — Некий Сухарь здесь проживал, кличка у него такая. Тихо жил, не совал нос, куда не попадя, а тут менты взяли его, так он оказался тот ещё орешек. Золота кучу нагрёб, а распорядиться не сумел — ума не хватило — где-то оступился, иль взболтнул кому по пьяни, язык-то он до Киева, говорят, доведёт. Вот к тому и говорю: с мозгами дружить в этаком деле надобно.
— Что с ним стряслось-то? — полюбопытствовал Груздев.
— Грабежом в последние годы и втихую занимался, как оказалось, вроде и неприметный сукин сын, а творил такое, что у местной братвы шары на лоб вылупились. Короче, изъяли у него оружие и двадцать кило золота. Следствие, суд — и закрыли этого гопника.
— Двадцать килограммов, ничего себе! — удивились в один голос Борис с Тихоном.
— Да, два десятка.
— Так это статья расстрельная, иль пожизненно дали?
— И то и другое.
— Как так?
— Вышку припаяли, а он в столицу в самые верха маляву написал о помиловании, дескать, если жизни не лишите, то пуд золота сдаст государству.
— Ничего себе Соловей-разбойник, это ж сколь старателей положить надобно было для богатства сумасшедшего, — закивал головой Тихон.
— Рассмотрели, видать, в Москве евоную просьбу, сочли: пулю в лоб человеку пустить просто, а выгоднее будет добавку с него получить. Верхушка своим судом дело переиначило, и вынесли закрыть пожизненно.
— Ну, а как с пудом, отдал или нет?
— Вроде как отдал, иначе б дырку в голове проковыряли. Шестнадцать килограммов, по весу, как в аптеке. Но я так разумею: коль при таком базаре у этого Сухаря в загашнике куда более металла припрятано. Не прошло месяца — и ему вольную дали.
— Ого! Откупился, ну и жук, — то ли восхищаясь, то ли удивляясь, заметил Гребнев.
— Кто знает, что это ему станет, ещё не вечер — может и жизни лишиться, если опять впросак попадёт.
— Так не зря легавые, видать, отпустили, проследят и вынюхают запасы его, дорожку-то всё одно укажет, не сегодня, так завтра — нужда заставит или иное что принудит, с золотом всё одно не сидел бы как курица на яйцах, покою-то оно не даёт. А тут уж как карта ляжет — или пан или пропал, — рассудил дальнейшее развитие событий Борис.
— Вполне так и есть, выпустили, чтоб выдоить подчистую, а там либо опять спрячут, либо в расход пустят. — Захар потушил окурок. — Всё, мужики, довольно балагурить, чай погоняем — и на сон грядущий, а завтра на свежую голову всё обсудим, без спешки и ладом.
Глава 3
На четвёртый день все трое покинули Магадан. Дом Хрусталёв закрыл, попросил соседа присмотреть за ним, сказал, мол, уезжает с друзьями на заработки, как вернётся, в долгу не останется. Через какого-то знакомого зафрахтовал ГАЗ-69, чтоб его с напарниками довезли до посёлка Ягодное, пояснив: хотят присмотреться к тамошнему быту, глянуть, как добывают золото, да наняться на сезонную работу в какую-либо старательскую артель.