Здесь собраны участники-очевидцы последних боёв при Вафангоу.
Их рассказы иллюстрируют эти боевые схватки, окончившиеся было полным расстройством японских войск, не подоспей к ним подкрепления.
Беспорядочное бегство японцев после боя 1 июня удостоверяется даже из японских источников.
Подвиги наших «чудо-богатырей» не поддаются описанию.
Есть ли на свете такое талантливое перо, чтобы воссоздать хотя бы следующую картину.
На одной из наших батарей, попавшую на позицию, к которой японцы пристрелялись, выбыли из строя все офицеры, начальство принял унтер-офицер, у которого уже была оторвана кисть правой руки — он, кое-как перевязав её рукавом рубахи, левой рукой работает над орудием, пока не падает мёртвым, сражённый шрапнелью. Тут же на полях Вафангоу выказалась во всём своём блеске доблесть русской женщины — сестра милосердия г-жа Воронова под градом пуль, спокойно сидя на коне, распоряжалась действиями санитаров.
Два военных врача (один из них еврей) работали неутомимо в линии огня, перевязывая раненых, и когда наши войска стали отходить, доблестные истинные «друзья человечества», несмотря ни на какие убеждения, не оставили свою опасную работу, пока не довели её до конца.
По заявлению поручика Вакулина, контуженного в голову, состоявшего при двух американских военных агентах, эти последние вели себя настоящими «солдатами» — они всё время не покидали линии огня и с сигарами в зубах спокойно стояли под сыпавшимися вокруг них пулями.
Снова констатируют хитрость японцев, хитрость, впрочем, далеко не предосудительную, которую следует принять не только к сведению, но, пожалуй, и к руководству. Они маскируют свои батареи деревянными орудиями, так называемыми, орудиями-болванками и стреляют под их прикрытием.
В некоторых же местах, для отвлечения внимания, они выставляют прямо декоративные батареи из орудий-болванок.
Эта последняя уловка, однако, как слышно, разбивается об опытность наших доблестных артиллеристов.
Тяжёлая сцена разыгралась над телом убитого командира 1 восточносибирского стрелкового Его Величества полка полковника Хвастунова.
Над его залитым кровью трупом неудержимо и горько рыдала его жена, разделявшая трудности похода с своим любимым мужем в качестве сестры милосердия.
Полковника Хвастунова и некоторых других павших в бою офицеров успели похоронить с воинскими почестями на поле битвы.
XII
В Ляояне
Наконец, после одиннадцатидневного «мукденского карантина», я сегодня приехал в Ляоян.
Он, несомненно, оживлённее Мукдена.
Ежечасно в него прибывают войска и отсюда, как из центра, радиусами разливаются на театр войны, который, как известно, занял в настоящее время огромное пространство.
Здесь, если можно так выразиться, бьётся пульс войны.
И это понятно!
В Мукдене думают и обсуждают, здесь действуют, в Мукдене управляют, здесь бьются, в Мукдене политика, здесь война.
Кстати, между прочим, нахожу небезынтересным сообщить, как проводит день Наместник Дальнего Востока, адмирал Алексеев, живущий в настоящее время в особом поезде, состоящем из салон-вагона, вагона-кабинета. и спальни, вагона для прислуги и вагона-кухни.
Для жительства наместника построен особый дом, но он предпочитает жить в вагонах.
Встаёт он ежедневно в пять часов утра и в половине шестого уже едет верхом в сопровождении приближённых лиц на прогулку в окрестности Мукдена.
Одет он в это время обыкновенно в тужурке.
Его любимая лошадь — простая казацкая, которая ходит особым нравящимся ему аллюром.
Излюбленным местом утренних прогулок наместника являются могилы маньчжурских императоров, находящиеся действительно в тенистом, красивом и живописном саду.
Ровно с половины восьмого наместник возвращается к себе, делает свой вторичный туалет и начинает свой трудовой день.
В десять часов сервируется утренний завтрак, после которого идут непрерывно до обеда, который подаётся в пять часов, доклады по различным частям управления и по дипломатической части, приёмы представляющихся и т. д.
После обеда снова занимается делами или едет осматривать те или другие учреждения.
Затем сервируется чай и лёгкий ужин и в десять часов вечера наместник ложится спать.
И так изо дня в день, минута в минуту.
Я получил эти сведения о «дне наместника» от одного из приближённых к нему лиц, с которым встретился на станции, являющейся, как я уже писал вам, местом всевозможных встреч и свиданий.