Так цветные лучи солнечного спектра при быстром вращении дают впечатление белого цвета, т. е. отсутствия всякого цвета.
Представьте себе движение массы людей, смешанное, нестройное, но при всём том, видимо, руководимое с обеих сторон по точному, заранее обдуманному плану.
Это скорее чувствуется, чем наблюдается.
Гром артиллерийских снарядов, беспрерывные оглушительные взрывы и непрерывное пение металлических соловьёв — пуль.
Там и сям падают люди, иные приподнимаются, иные уже не встают, это тяжелораненые или убитые.
Всё это видно только в бинокль тогда, когда падает сразу несколько человек, стоящих рядом, а сколько одиночных падений.
Вот несут раненых на перевязочный пункт.
На руках двух казаков лежит умирающий офицер. Он тяжело ранен в грудь навылет.
При каждом вздохе на его рубашке образуется большое, всё расплывающееся пятно.
— Пить, пить! — стонет он.
Кто-то подносит к его застывшим губам фляжку.
Это тяжелораненый зауряд-хорунжий Макаров.
Его не донесли живого на перевязочный пункт.
Он умер дорогой.
— Добрый был человек… Из нашего брата, простых казаков, любил нас, да и мы его… — говорят казаки.
Это произошло в славном деле доблестного генерала Мищенко между деревнями Кусандзы и Мугуи.
Тело Макарова, по распоряжению генерала Мищенко, привезено в Дашичао, где и похоронено с воинскими почестями…
Он лежит тут, вблизи поля брани, где нашёл свою славную смерть, завёрнутый в окровавленную простыню, в дощатом гробу.
Таковы должны быть похороны истинного героя.
Их величие в их простоте!
Видел я и работу сестёр милосердия и петербургских общин Георгиевской и Евгениевской под градом японских пуль и снарядов.
Не было ни страха, ни даже следа малейшей робости на лицах, одухотворённых исполнением великого христианского долга, этих доблестных русских женщин и девушек.
Вот с застывшим выражением глубокой печали на челе, бесстрашно и бесстрастно распоряжается сестра Хвастунова, только что потерявшая любимого мужа, павшего славной смертью героя в битве под Вафангоу, вот сестра Тучкова, жена ротного полкового командира, достойная спутница жизни воина, вот и другие, мужественные, пренебрегающие опасностью, готовые на смерть для великого дела помощи раненым.
Зрелище это производит поразительное впечатление.
Тут мало удивления, мало поклонения!
Тут хочется молиться перед этим воплощением милосердия на земле.
А в общем, всё это только ужасно!
Ужасны картины боя, когда о них вспоминаешь после того, как грохот орудий, свист пуль и стоны раненых останутся далеко за тобою.
Ужасны картины полей битв, когда смолкнут орудия смерти, когда подбирают раненых и на окровавленных носилках несут в санитарный поезд.
С 13 июня близ Долинского перевала идёт упорный бой, наши позиции заняты были двумя полками пехоты с артиллерией.
Японские колонны показались ранним утром, пехота, по их обыкновению, впереди, не вступает в атаку, а старается улизнуть, завлекая противника под огонь.
Началось дело.
Загрохотали орудия, запели и зашипели пули, и весь этот «шум войны» гулко стал отдаваться по ущельям гор.
В 9 часов утра неприятельский отряд, силою в один батальон, перешёл в наступление от Стоходзы к нашей передовой позиции у Вадзяпудзы.
К полудню показалась ещё пехота японцев с горной артиллерией.
Отстреливаясь, наши войска отошли на Долинский перевал.
14 июня с утра превосходными силами японцы атаковали наш отряд на Долинском перевале, который, задержав наступление и выяснив силу противника, отошёл по направлению к Синючену.
Туда же вечером 15 июня выехал из Дашичао командующий маньчжурской армией А. Н. Куропаткин.
Тут, по северной дороге, говорят и будет главный театр наших военных действий.
На южной дороге от Сюяна до Гайчжоу и на востоке в местности Сорганчоу в 25 верстах на северо-запад от Фынхуанчена происходят постоянные стычки с переменным успехом для обеих сторон.
В перестрелках мы потеряли ранеными капитана Янчуковского, поручиков Оглоблева и Серпуховитинова и врача «Красного Креста» Рышкова (я ошибочно назвал его в одной из корреспонденций Лешковым).
Капитан Янчуковский, доктор Рышков и три нижних чина остались в руках японцев.
13 июня японцы возобновили наступление по главной Ляоянской дороге и на Модулинский перевал.
Третий день, как начались дожди — и иные говорят, что это начало периодических, другие находят, что для периодических слишком рано.