Была тёмная, непроглядная, маньчжурская ночь.
В четверть второго обе колоны двинулись в путь.
С небольшим через час на перекрёстке дорог на Санкайлин и Лахолин колона подполковника Гарницкого наткнулась на неприятельскую заставу силою в одну роту, сбила её, частью отбросила, частью переколола.
Колона же полковника Лечицкого одновременно с этим выбила передовые японские посты и подошла к подошве соякалинского перевала.
Японцы, по обыкновению, открыли убийственный огонь пачками.
Наши не отвечали на выстрелы, но твёрдо под огнём шли далее.
Было ещё темно, и вся картина освещалась лишь грозными вспышками неприятельских выстрелов.
Передовые части наших войск бросились в штыки и началась молодецкая работа.
Японцы не выдержали «молодца-штыка» и были быстро выбиты из окопов.
Наши заняли перевал.
Задача была исполнена.
Японцы густыми массами стали наступать на нас с фронта и с флангов, и полковник Лечицкий, контуженный в происшедшем бою, стал отходить согласно первоначально составленному плану.
Колона его, под убийственным огнём неприятеля, стрелявшего с окружающих сопок и соседнего перевала, отошла в образцовом порядке.
Полковник Лечицкий в этом деле проявил необычайное хладнокровие и огромное мужество, всё время оставаясь в цепи и умело руководя отступлением.
Около него были капитан Серебряков и поручик Григорьев, его начальник штаба и адъютант.
Подполковник Гарницкий также блестяще выполнил возложенную на него задачу.
Священники и врачи и в этом деле были на высоте своих задач.
Священник 10 полка о. Ремезов, кроме напутствия умирающих на поле сражения и утешения раненых, сам лично помогал уносить раненых на перевязочные пункты.
Один из раненых — к сожалению, имя этого героя неизвестно — не позволил нести себя.
— Я чувствуя, что умираю… Несите других которых можно спасти… Оставьте меня…
Священник и товарищи исполнили его просьбу.
Ему было дано последнее напутствие.
Он действительно вскоре умер, раненый в грудь навылет, умер с последней заботой о своих товарищах.
Врачи перевязывали раненых на полях битвы и тоже помогали уносить их.
Все раненые подобраны.
И всё это делалось под свинцовым дождём японских пуль.
Раненых и убитых нижних чинов было до 200 человек.
Убитых офицеров ни одного.
Все легкораненые, как это вошло в обычай в нынешнюю войну, после перевязки остаются в строю.
Иных раненых более или менее серьёзно начальство убеждает идти в госпиталь.
— Ослобоните, ваше благородие…
— Но тебе надо залечить рану…
— Заживёт и так, ваше благородие.
— Как знаешь, братец, но мой совет идти в госпиталь.
— Ослобоните, ваше благородие, дозвольте к товарищам, так что я против него ещё постоять могу…
Храброго упрямца, конечно, «ослобоняют» и разрешают «постоять против него».
Обрадованный солдатик, забыв про боль от раны, спешит в часть к товарищам.
Генерал граф Келлер со своим штабом наблюдал бой с Тхавуанской башни.
В японских войсках давно уже свирепствует дизентерия, унося массу жертв, а по последним сведениям в окрестностях Фынхуанчена развивается сильная холера.
Санитарное состояние наших войск превосходно.
Пища здорова и сытна.
Офицеры и солдаты с особенной похвалой отзываются о русских консервах — солдаты зовут их «концертами».
Они далеко превосходят качеством, свежестью и питательностью консервы английского производства, закупленные, к сожалению, в огромной массе.
Много говорят также о новом изобретении доктора М. М. Власевича, изготовляющего так называемое «карманное мясо».
Опыты дали блестящие результаты.
XIX
Японская тактика
Всем начальникам отдельных частей роздана только что отпечатанная брошюрка, знакомящая их с главными основами японской тактики, насколько они выяснились за время настоящей войны.
Эта тактика действительно заслуживает не только внимания, но и тщательного изучения.
В данную же минуту она представляет высокий интерес не только для военных сфер, но и для всех русских, вообще, так как может бросить известный свет на совершающиеся на театре войны события.
Как известно, военная тактика, предусматривает все явления боевой жизни, начиная с похода и кончая охранением тыла армии.
В походе японцы избегают идти ложбинками, а предпочитают горные тропинки, причём горы служат им при этом надёжным прикрытием.
Идут они медленно, что объясняется непривычкой их ходить обутыми, причём часто сапоги заменяют соломенными сандалиями.