Поехали вместе с казаками.
— Где это, братцы стреляют? — спросил В. А. Шуф.
— Генерал Гершельман бьётся… — отвечал один из казаков.
Я невольно обратил внимание, что некоторые из казаков были в китайских головных уборах — остроконечных соломенных шляпах.
Вдруг один из казаков спешился и стал пристально всматриваться в дорогу, тоже сделали и другие.
— Японцы и здесь проезжали… — вдруг заявили они.
— Почему вы знаете?
— А след от подков ихних виден…
— Разве есть разница…
— А то как же!.. У них подкова длинная и чистая, след явственен… А у нас круглая… На следу смазывается…
Мы все стали пристально смотреть на дорогу, и действительно оказалось, что сметливый казак прав.
Гул выстрелов между тем продолжался.
— А не проехать ли нам туда?.. Как дорога?
Последний мой вопрос относился к заказам.
— Дорога хорошая и долиной и горкой…
Выстрелы слышались всё ближе и ближе.
Отряд генерала Гершельмана составлял левый фланг отряда генерала Келлера.
На сопках, там и тут, то появлялись, то исчезали фигуры китайцев.
Дорога всё время шла между сопок, покрытых зелёной травой, или же низкорослым кудрявым леском.
Въехав на одну из таких сопок, я услыхал тонкий свист, короткий, но всё чаще и чаще повторяющийся.
— В леску поют птички… — подумал я.
Но меня разочаровал в этом первоначальном идиллическом предположении другой звук, более резкий, похожий на «дзы».
Я понял, что мы попали в линию огня.
Японские пули достигали до нас и падали на камни и песок, производя этот неприятный металлический звук.
Мы приблизились к реке Тайцыхе и были невдалеке от Сихияна, который отстоит от Ляояна в 60 верстах.
Но вот перед нами вырисовался отряд казаков.
Мы поехали к нему навстречу.
Это оказалось отступавшая сотня Аргунского полка.
К сожалению, мы попали в момент когда наши стали отходить.
— Что, как? — задали мы в один голос стереотипный вопрос молодому хорунжему Т.
При этом мы повернули за отступавшей сотней, тем более что канонада прекратилась, и свинцовые птички-пули перестали петь свои песенки.
— Бой идёт уже третий день… — отвечал хорунжий. — Японцы четыре раза меняли позиции своих батарей, но мы счастливо и метко подбивали их, и наконец некоторые батареи замолчали… Японцы стали отступать… Мы подбили у них около десяти орудий, и полковник Трухин с двумя сотнями казаков отправился взять подбитые орудия, но сотни были встречены цепью стрелков, открывших сильный огонь, и принуждены были отступать.
— Без потерь?
— Почти… Под полковником Трухиным была убита лошадь.
— Что же потом?
— Японцы, видимо, получили подкрепление из резервов, у них везде есть резервы, но всё же мы сильно теснили их… Кроме того, в нашу артиллерию с фланга начали стрелять хунхузы, несомненно организованные японцами в целый отряд. Мы им однако дали знать себя, врубились в них… До девяноста человек было зарублено, а тринадцать взято живьём…
— И долго продолжается каждый день бой?..
— С рассвета вот до этого времени, до сумерек…
Солнце действительно в это время закатывалось за сопки, обливая их вершины ярким светом, как бы последнею вспышкою догорающего дня.
— А японцев много?.. — спросил я.
— Есть таки, их всегда много, просто не знаешь: откуда они берутся… Наши казаки очень метко выражаются про их численность, «что грязи». Говорят, теперь они сосредоточивают свои силы против Сихиана с намерением отрезать Ляоян от Мукдена… Не знаю верно ли это.
Сотня остановилась, чтобы расположиться на биваки, а мы поехали обратно в Ляоян.
Ночевав на первом же встретившем этапе, мы уже днём после обеда вернулись в Ляоян.
Ляоян снова в тревоге.
Рассказывают, что китайцы массами уходят из города.
Полагают, что это признак того, что японцы идут на Ляоян, хотят отрезать его от Мукдена.
Я хочу рассказать небольшой эпизод из моей бродячей жизни по театру военных действий, как-то ускользнувший из моей памяти под впечатлением более потрясающих картин, а теперь вдруг выплывший на поверхность моих воспоминаний.
Ночь, тёмная, непроглядная, словом, маньчжурская ночь.
На передовых позициях не спят, но и огни не зажигаются.
Японцы близко — они расположились на соседних сопках.
Ещё с вечера видели, как они копошились на них.
Непроглядный мрак иногда вдруг рассеивается внезапным и мгновенным светом.
То тут, то там появляются разноцветные, вспыхивающие огни.