Это японцы сигнализируют друг другу.
— Эх, как на свет этот да тарарахнуть… — слышится возле меня замечание, произнесённое пониженным шёпотом.
Я лежу на траве, со сложенной буркой под головою, рядом с офицером.
— И ничего, дурья голова, не будет… Потому ён сигнальщик один и завсегда ён китаец…
— Китаец?
Даже по шёпоту можно различить свежие ноты голоса — он принадлежит, очевидно, молодому солдатику, недавно прибывшему в часть.
— Завсегда он, длиннокосый… — хрипло шепчет, видимо, старый боевой казак. — Так бы, кажись, их всех и прирезал, да начальство не допущает…
Я в первый раз видел такую усиленную сигнализацию и также тихо обратился к моему соседу-офицеру:
— Вы спите?
— Что вы? Разве мне можно спать… Каждую минуту начеку надо быть… Желтолицые что-то сегодня сигналами разыгрались!.. Может к нам пошлют гостинцы…
— И сигнализируют им, действительно, всё китайцы?
— Всё они… Казак прав… Мы недавно набрели на самой вершине сопки на одинокую китайскую фанзу… В ней живёт китаец с семьёй. В фанзе, как обыкновенно, большое окно, половина которого заклеена белой, а половина красной бумагой, а в фанзе, как бы вы думали, что?
— А что?
— Лампа-молния… Откуда у китайца такой комфорт? Конечно, японцы снабдили, для сигнализации… поставить перед одной половиной окна — красный свет, перед другой — белый…
— Что же вы сделали с этим китайцем?
— Как что? Ничего!
— Ничего? — удивился я.
— Конечно, ничего, ведь он мирный житель, к нему надо относиться с доверием и уважением.
Мой сосед замолчал.
Я тоже.
Говор между соседними солдатиками тоже замолк.
Водворилась гробовая тишина.
Сигнализация прекратилась.
Слышится разговор, видимо, разводящего посты.
До меня явственно доносятся следующий слова:
— Ты смотри ни-ни, а чуть что, так сейчас…
Вот он, казачий лаконизм.
Прислушиваюсь к снова наступившей тишине.
Там и сям опять начинаются солдатские беседы.
Вот совсем близко от меня и явственно слышу следующую речь.
Говорит, судя по голосу, несомненно старый солдат.
— Лонись с братаном по елани сундулой хлыняли на бараклане…
— Это на каком же языке он говорит? — шепнул я офицеру.
— По-забайкальски…
— Разве есть такой язык?
— Значит есть, коли на нём говорят…
— И вы понимаете?
— Привык…
— Что же значит эта фраза?
— В прошлом году мы с двоюродным братом по склону горы вдвоём шли тропотом на двухгодовалом бычке…
Я подивился забайкальскому языку, о существовании которого даже не подозревал.
В этот самый момент впереди нас послышалось несколько выстрелов, по звуку японских. на них отвечали наши.
Офицер вскочил и бросился вперёд.
Выстрелы на несколько минуть смолкли, но затем с горы началась трескотня.
Это японцы стреляли пачками прямо в нашу сторону.
Стреляли они на звуки выстрелов, или же по сигналам — неизвестно.
Но вот выстрелы стихли и лишь несколько пуль просвистало над нами.
Мой сосед-офицер возвратился.
— Что случилось?
— Подкрался японский разъезд и начал стрелять, его угостили, как следует… Едва ли все ушли… Ведь наглость-то какая, думают ночью спят… Лезут на целый передовой отряд…
— Да, мальчики удалые… — заметил я.
— Тем скорей себе сломят голову… — сказал мой собеседник, укладываясь снова рядом со мной.
На востоке заалела светлая полоса.
Здесь как быстро темнеет, так быстро и рассветает.
Скоро из-за сопок брызнули на землю первые лучи яркого, жгучего солнца.
Настал день.
Мой сосед-офицер оказался правым.
Японский отрядец, действительно, угостили как следует.
Шесть человек японцев лежали убитыми, но совершенно раздетыми.
— Что это значит?..
— Их раздели китайцы… Это всегда бывает… Они по ночам шастают, как гиены, и видят также, как они.
Мне бросился в глаза один убитый японский солдат, лежавший с распростёртыми руками.
Худенький, маленький, совершенно мальчик с широко раскрытыми глазами, в которых мне показалось, остановились слёзы.
Кажется, до конца моей жизни я не забуду этой ужасной картины, достойной кисти, увы, покойного Верещагина, как протест против страшного общечеловеческого зла — войны.
На противоположных двух сопках расположились в большом числе японцы — их маленькие фигурки перебегали с места на место.
Я ясно видел их в бинокль.
У нас оказалось также несколько легкораненых и два контуженных рикошетом.