Прежде, всего, конечно, я спросил о больном С.
— Шрапнелью он ранен в голову, причём произошло поранение левого глаза и передней части левой лобной доли мозга, где залегает, как прежде думали, характер человека, а теперь дознано, что в этой части мозга сосредоточена вся психика человека и двигательные центры речи… Поэтому С. превратился в совершенного ребёнка. Он всех называет «дяденька» «тётенька», все предметы называет уменьшительными именами, он очень упрям и капризен, и ранее он доставлял мне много хлопот и забот… Кроме того у него наблюдается «эмпастическая афазия» и «парафазия».
— Что это значит?
— При «эмиастической афазии» человек забывает название предмета, он напишет вам его название, укажет на него, но произнести это название не в состоянии, а при «парафазии» больной один предмет называет другим.
— Это всё неизлечимо?
— Почему неизлечимо? Напротив, очень и очень излечимо, и С. теперь поправляется. У него происходит всасывание в поражённой части мозга… Левого глаза он, действительно, лишится…
— Много наблюдается в армии душевных заболеваний?
— Ежедневно бывает 2–3 заболевания.
— Куда вы направляете больных?
— К нам на помощь приходит образцово, благодаря энергичной деятельности полковников Дементьева и Климовского, организованная эвакуация душевнобольных. Эвакуационный поезд отходит через каждые десять дней и доставляет больных до Москвы. Нижние чины помещаются в вагонах третьего класса, снабжённых тюфяками, бельём, посудой, сахаром, чаем, а офицеры размещаются в купе второго класса… Поезд сопровождает врач-специалист, фельдшер-санитар и большое количество прислуги, по расчёту: на спокойного больного — два человека, а на буйного — четыре.
— А какого режима вы держитесь здесь… У вас нет, как я вижу, ни решёток, ни замков…
Действительно, все больные ходят свободно, все двери палат не заперты.
— Да, я придерживаюсь двух английских принципов при лечении душевнобольных… Один из этих принципов гласит: no restrains[19], а другой — open doors[20]. С 20 марта, т. е. того времени как я заведую отделением для душевнобольных в Харбине, я ни разу не употреблял так называемую «смирительную» рубашку, хотя были больные и с припадками буйства; я предпочитаю, чтобы их держали служителя. Военное начальство, в этом случае, оказалось очень отзывчиво на мои просьбы и дало мне много прислуги. У меня прислуги до 20 человек.
Здесь очень много наблюдается так называемых «эпилептических психозов».
Объясняется это той же концентрацией неблагоприятных условий, при которых эпилептические припадки усиливаются и учащаются… Таков ряд душевных заболеваний, вызываемых войной «посредственно».
— Значит есть заболевания, вызываемые непосредственно?
— Да, пример полковник С., которого вы видели. К непосредственно вызываемым войной психическим заболеваниям относятся те, которые происходят от травматического повреждения головы и спинного мозга… Повреждения последнего происходят не только от неприятельских снарядов, но и от ушибов спинного хребта камнями… В то время когда отряд взбирается на сопки, следующим за первыми рядами приказывают прикрывать голову скатывающихся вниз камней… Но камни часто с большой силой ударяют в спины взбирающихся, осыпаясь с сопок при движении отряда, отчего происходят серьёзные ушибы спинного хребта и как результат психическое заболевание: истерии, невралгии и т. д.
— Вы наблюдали за содержанием бреда душевнобольных?
— Да, и очень внимательно…
— Вероятно он касается военных событий, сражений с японцами и т. п.
— Далеко нет! Из случаев бреда, которые я наблюдал, только два было типичных бреда — один у штабс-капитана Z — который в бреду бил японцев, одного больного, а другого маленького, которые постоянно являлись перед ним, а второй — у одного 19-ти летнего добровольца, которому казалось, что японцы ползут к нему под ноги и он давит их целыми массами. В общем же чаще всего, как я уже говорил вам, наблюдается бред самообвинения. Бреда страха перед врагом я не наблюдал ни разу.
XXXVI
Смерть гр. Ф. Э. Келлера
К пассажирскому поезду прицеплен маленький товарный вагон, украшенный красным крестом.
Этот вагон почти незаметен в составе поезда.
А между тем он несёт в Россию первую крупную жертву сухопутной русско-японской войны — тело убитого 18 июля генерала графа Фёдора Эдуардовича Келлера, в самом начале войны сменившего генерала Засулича в командовании «восточным отрядом».