Выехали они из Харькова 4 мая.
Сёстры все пожилые, так как молодых сестёр на театр войны не берут, но среди фельдшериц есть совсем молоденькие, — лет семнадцати-восемнадцати.
Их обступили наши молодые офицера и стали угощать шоколадом и конфетами.
Но десятиминутная стоянка нашего поезда быстро кончилась, и юные фельдшерицы промелькнули мимо наших молодых людей, как «мимолётные виденья»[5].
Быть может, ввиду полного отсутствия женского общества в нашем поезде, они даже показались им «гениями чистой красоты».
Молодые офицеры со вздохами вскочили в начавшиеся уже двигаться вагоны.
Наконец прибыли ни станцию «Тайга», лежащую в 105 верстах от Томска.
Инженеры почему-то нашли неудобным провести дорогу около самого Томска и оставили его в стовёрстном расстоянии от великого сибирского пути.
Томичам пришлось на свой счёт провести к себе отдельную ветку, дабы, как университетскому сибирскому городу, не ударить в грязь лицом и соединиться с путём, разносящим по Сибири и далёкой Маньчжурии русскую культуру.
Об этом обходе Томска держатся здесь разные слухи.
По словам одних, томичи чем-то разгневали г-д инженеров, по словам других, около Томска дорогу провести было нельзя по совершенно, будто бы, основательным техническим соображениям и т. д.
Одним словом объяснений не оберёшься.
Со станции «Тайга» наш поезд снова увеличился несколькими пассажирами — офицерами, догоняющими уже проехавшие в воинских поездах свои эшелоны.
Наконец мы в Иркутске, куда прибыли, опоздав на несколько часов, благодаря тому, что на станции Чернореченской простояли более двух часов, ввиду поломки локомотива товарно-пассажирского поезда, загородившего нам путь.
Пока послан был другой паровоз, пока свели поезд с нашего пути, прошло много времени.
Как я уже писал, начиная от Челябинска мы едем, так сказать, на военном положении: все мосты и водосточные трубы, словом, весь путь охраняется часовыми.
Обгоняем множество воинских поездов и товарных с военными и морским грузами.
На всех станциях, кроме того, охранные войска.
Таких войск до Ляояна насчитывается 30.000 человек.
По слухам, эти-то войска будут заменены сибирским ополчением и двинуты на театр военных действий.
Ведь это целая армия!
Там они будут много полезнее, и туда они рвутся и душой и сердцем.
Какие всё бравые молодцы!
Офицеры в нашем поезде всё прибавляются; некоторые едут в распоряжение командующего войсками, а другие догоняют свои части, едущие с воинскими поездами.
При приближении к Красноярску начались отроги Саянских гор — виды очень красивы.
Несмотря на жару в некоторых местах лежит снег.
Вот и Красноярск, в котором я служил три года и который покинул семнадцать лет тому назад.
Я не узнал его, так он обстроился и изменил свою физиономию.
Красивый вокзал, но на платформе нет проходу от нищих, калек, безруких, безногих, Бог весть откуда выползающих к приходу поездов.
Следовало бы убрать их!
Двинулись из Красноярска, переезжаем грандиозный шести пролётный мост через широкий Енисей и мчимся далее.
Мелькают станции за станциями с многочисленными промежуточными разъездами.
Вообще сибирский поезд N 7, которым мы следуем, оставляет желать лучшего.
Купе малы, в них страшная духота.
Дороговизна в буфете страшная.
За полпорции сливочного масла — кусочек в два золотника — 20 коп., т. е. вгоняют фунт масла в 9 р. 60 коп., а стоимость его здесь 30–40 коп. фунт — крестьянки продают на станциях.
После Красноярска в ресторанной карте кушаний появился рябчик в сметане — 90 коп., а рябчики куплены на станции за 16–20 коп. штука.
И на все кушанья такой наживной процентик!
Приехали на Нижнеудинскую станцию, — город Нижнеудинск, Иркутской губ. отстоит от неё в полуверсте и внешним видом напоминает Каинск.
Но вот и Иркутск.
Множество громадных каменных домов, прямые, чистые, хорошо вымощенные улицы.
В нём 60.000 жителей, среди которых много «сибирских крезов».
В нём — две мужских и три женских гимназии, духовная семинария и техническое училище.
Хороший каменный театр, множество магазинов, пассажей, ни в чём не уступающих столичным.
Здесь мы вероятно останемся, говоря военным языком, на днёвку.
Не хочется и неудобно отставать от попутчиков — офицеров стрелковой бригады, тем более, что полковник Леш, едущий во главе их, любезно обещал мне всякое содействие по дальнейшему передвижению от Иркутска до ст. Маньчжурия.